Из донесения Мэн-хуна следует, что «земля, в которой в первый раз являются татары, лежит на северо-запад от киданей», «их поколение (татар Чынгыз хана. — Г.Е.) происходит от шатосцев и составляет особенный род, а потому и не было известно при прежних (южнокитайских. — Г.Е.) династиях» (17, 216–217). То есть многие татары Чынгыз хана — «шатосцы» — татары-тюрки из Джунгарии, а возможно, и из более западных и более северных районов, поэтому это «особенное поколение» татар и «не было известно при прежних династиях» китайцам.

«В последней части дастана подчеркивается мирная и роскошная жизнь Чингиза. Почти ни слова не говорится о его многочисленных походах, кровавых завоеваниях автор ограничивается лишь одной-единственной глухой фразой: «Со своим войском воюя, покорил себе много ханов и орд. И его имя стало известно всему миру» (105, 110).

Необходимо отметить, что автор дастана «проявляет знание в основном верных исторических сведений из жизни Чингиз хана» (там же, 111) — не забудем, книга М. А. Усманова, откуда приводятся эти выдержки, написана в 1972 г.

В то время чрезмерное углубление в своей работе в содержание этого татарского дастана «Чынгыз наме» могло повлечь за собой весьма неблагоприятные последствия для ученого. Но теперь — можно (и нужно) сказать открытым текстом — в данном татарском источнике содержатся в основном верные исторические сведения из жизни Чынгыз хана. И автор его был знаком с какими-то другими, еще более древними татарскими источниками, содержащими эти, и многие другие неизвестные нам сведения.

Орда, организуемая Чынгыз ханом и его соратниками, подчиняя «племена — территориально-хозяйственные единицы, состоящие из экзогенных родов», и союзы племен — предгосударственные образования, и отдельные государства, создавала государство нового качества, устойчивую систему их сосуществования, «которая называлась эль — imperium» (37, 314).

Стоит также отметить довольно интересный факт, который избегают упоминать официальные историки: в татарских и в башкирских шежере и преданиях о Чынгыз хане речь ведется именно в том смысле, что основатель Державы Монголов сам лично участвовал в организации своего государства-Орды на Волге, на Урале и Яике, например: (22; 42; 100; 105). Анализ их в данном аспекте, естественно, требует отдельной работы и объем ее составит, возможно, и не одну книгу — тем не менее, надеюсь, что эта работа будет рано или поздно проведена.

Также Чынгыз хану в деле создания организации-Орды и основании государства нового типа оказали помощь уйгуры (30, 151), давние друзья и родственники татар. До этого «форпоста» — как против проникновения китайцев на запад, так и против продвижения «мусульманского мира» на восток (там же, 48) также могли очень скоро добраться с востока — чжурчжени, а с запада уже подступили Хорезмские «мусульмане». Контакты татар Темучина с «подстрекавшими их к походу на чжурчженей» уйгурами доходчиво и весьма содержательно описывает Мэн-хун (17, 228).

Трудно определить, насколько правдивы сведения «тайной и официальной истории монголов» о том, что у Чынгыз хана, «после победы над Ван-ханом оставался еще сильный враг в лице Даян-хана, предводителя найманского сейма» (там же, 139), место которого во главе оппозиции Чынгыз хану впоследствии займет найман «Боро-хан» и сын Даян-хана Кучум, которые были окончательно разгромлены на Иртыше в 1208 г. (там же, 140–141).

В то же время Л. Н. Гумилев приводит сведения о том, что найманы, оказав поддержку «кераитской оппозиции в окружении Ван-хана», высылают против Тогрула войска, эта экспедиция заканчивается фактическим свержением Ван-хана (30, 128–129). В результате свергнутый Тогрул — Ван-хан скрывается у тангутов, то есть у врагов собственного народа, — как видим, вполне закономерное для него решение и поступок.

Самое правильное решение для Ван-хана — воевать с территории государства Ся с Чынгыз ханом и его соратниками. К тангутам Ван-хан убегает примерно в 1194 или 1196 г., и возвращается в 1198 г. (17, 129, 357). В. П. Васильев пишет: «Перед выступлением в свет Чингисхана… Ван-хан убегает в царство Ся…» (там же, 131). Мы видели выше, что именно с 1190-х гг. начинается подготовка цзиньцев к большой войне на северо-западном направлении.

А охрану китайской стены от татар «Темучина» цзиньский император поручил Тангу-чжа — то есть, племенам тангутов, государство которых Ся предоставило убежище Ван-хану (там же, 228). Си Ся — это соседи цзиньцев, и государь тангутов — тоже, как и Тогрул Ван-хан, вассал цзиньского императора (там же, 94), и у них, мы видим, появляется общий враг — татары. Но не просто татары, а татары, которых объединил Чынгыз хан, которого они избрали ханом в 1187 г.

Но пока цзиньцы не вмешивались в гражданскую войну среди татар — тоже вполне закономерное и разумное решение — для цзиньцев дело обстояло так, что конфликт разгорелся между двумя их вассалами — татарскими ханами, кто победит, тот и будет их вассалом, а война ослабит татар и максимально убавит их количество. Что и было необходимо цзиньскому императору, чтобы быть «спокойным».

И скорее всего, не только убежище, но получил Ван-хан и военную помощь от тангутов для покорения собственного народа. И цзиньцев это тоже вполне устраивало — втягивание Ся в войну татар между собой — ведь чем больше слабых соседей, тем еще «спокойнее» императору.

Но не забудем третью, самую значительную силу в данном регионе — Южный Китай (Империя Сун) — а их интересы в данный момент были именно в том, чтобы исчезла с политической карты империя Цзинь — их заклятый враг (см. выше — «разбойники»). Тангутов (Ся) они тоже стремились «натравить» на кого-либо, как и других соседей — лучше на ту же империю Цзинь, но не получалось — «тангуты не давались в обман и смирно сидели в своих владениях, не беспокоя чжурчженей» (там же, 95).

«Темучин» смог выбрать правильную политическую линию в обжившейся обстановке и не быть обманутым в сложной дипломатической комбинации китайцев, а извлечь наибольшую выгоду для своего народа и Родины. И главное было — найти золотую середину в данной ситуации при переговорах с китайцами. Суметь понять — китайцы помочь могли, в принципе — или цзиньцам, или татарам, но тому из них, кто был слабее — вернее, тому, кого посчитали бы слабее — чтобы потом бывший союзник не стал более сильным противником уже для них — чтобы он вышел из войны намного более слабым, чем империя Сун.

Но слишком слабому союзнику китайцы помогать тоже бы не стали — так как посчитали бы это пустой тратой сил и средств. Как не помогли они Ван-хану. А тангуты воевать с цзиньцами не торопились. Без войны с цзиньцами могли обойтись и южные китайцы — чжурчжени в то время не продолжали агрессию на юг, ограничив себя взятием Пекина.

«Темучин» сумел заинтересовать китайцев и империя Сун решила участвовать в войне против цзиньцев. Южнокитайцы уже в 1190 вели переговоры с будущими монголами, а чуть позже — вступили в войну на их стороне против цзиньцев.

Ее первое сражение произошло с Ван-ханом, которого Марко Поло называет «поп Иван», в 1200 г. (81, глава LXVIII): Ван-хан «про себя решил все сделать, чтобы, когда Чингисхан придет, захватить его и казнить. Созвал он своих отовсюду и из чужих стран и вооружил их; да так он постарался, что о такой большой рати никогда не рассказывали. Чингисхан со всем своим народом пришел на большую, славную равнину попа Ивана, Тандук[144], тут он стал станом; и было их там много, никто, скажу вам, и счету им не знал» (там же, глава LXVI). «Вооружились через два дня обе стороны и жестоко бились; злее той схватки и не видано было; много было бед для той и другой стороны, а напоследок победил-таки Чингисхан. И был тут поп Иван убит»[145] (там же, глава LXVIII).