нему как посла Святого Епифания, человека, «чья жизнь почтенна для каждого вселенского христианина и римлянина, и как минимум, дружелюбного в глазах греков, если он заслуживает того, чтобы видеть его» [21]. Нужно вспомнить также, что испанские и африканские Церкви фактически были в самом близком единении с Римским Престолом в то время, и что это взаимодействие показывало очевидные церковные различия между ними и их соперниками арианами. Главной причиной преследования Гунерихом африканских вселенских христиан, по-видимому, была их связь с их братьями за морем [22], на которую он смотрел с подозрением как на представляющую чужеземную власть на его территории. Ранее он издал эдикт, обращающийся к Епископам «Homoüsian»[233] (ибо в этом случае он не назвал их Вселенскими), чтобы они встретились с его Епископами в Карфагене и провели переговоры по поводу веры, чтобы «их собрания для обольщения христианских душ не могли проводиться в провинциях вандалов» [23]. На это приглашение Епископ Евгений Карфагенский ответил, что все заморские Епископы вселенского вероисповедания должны быть вызваны «отдельно, потому что это — вопрос для всего мира, а не специально для африканских провинций», что «они не могли ручаться за вопросы веры, нарушающие universitatis assensu[234]»; Гунерих ответил, что если бы Епископ Евгений сделал его властелином orbis terrarum[235], он исполнил бы его просьбу. Это побудило Епископа Евгения сказать, что вселенская вера есть «единственно правильная вера», что король должен написать своим союзникам за границей, если он желает узнать это подробнее, и что он непосредственно написал бы своим братьям иностранным Епископам, которые, как он говорит, «могут помочь нам в представлении перед вами истинной веры, общей для них и для нас, и особенно Римской Церкви, которая является главой всех Церквей». Кроме того, африканские Епископы в своем изгнании на Сардинию, в количестве шестидесяти человек, вместе со Святым Фульгенцием во главе, цитируют с одобрением слова Римского Папы Гормизда о том, что они придерживаются «точки зрения свободы воли и божественной благодати, которую Римская, то есть, Вселенская Церковь поддерживает и сохраняет» [24]. Кроме того, Испанская Церковь во время гонений находилась под надзором Папского викария [25], его обязанностью было препятствовать всем посягательствам на «апостольские декреты или пределы Святых Отцов» по всей стране.

8

Ассоцоация Католицизма с Престолом Рима не было нововведением той эпохи. Император Грациан в четвертом столетии приказал возвратить захваченные арианами храмы Церкви, [не тем, кто держал «Вселенскую веру» или «Никейский Символ веры», или были «в вероисповедании с orbis terrarium»[236]], а тем, «которые выбрали вероисповедание Дамасия» [26], правившего в то время Папы Римского. Существовало также правило Святого Иеронима, притом, хорошо известная цитата. Написав против Руфина Аквилейского, который упоминал о «нашей вере», он говорит: «Что он подразумевает под „своей верой“? Ту веру, которая является силой Римской Церкви? Или ту, которая включает значительное количество Оригенизма? Если он отвечает, „римскую“, то мы — вселенские, которые не заимствовали ничего из заблуждений Оригена; но если оригеновское богохульство было его верой, то, обвиняя меня в непоследовательности, он доказывает, что он еретик» [27]. Другой отрывок уже процитированный, еще более точен по существу, потому что он был написан по случаю раскола. Раздоры в Антиохии поставили Вселенскую Церковь в весьма затруднительное положение; на престоле было два Епископа, один от Востока, другой от Египта и Запада. С кем же из них было «Католическое вероисповедание»? Святой Иероним не имеет никакого сомнения на этот счет, Святому Дамасию он пишет: «С тех пор, как Восток разрывает на части одежду Господа, по этой причине я должен советоваться с Престолом Петра и с той Верой, которую прославляют уста Апостола … Хотя ваше величие ужасает меня, все же ваша доброта привлекает меня. У Священника я испрашиваю спасения страдающего, у Пастыря — защиты овец. Давайте говорить без обид, я не ищу высоты Рима, я говорю с преемником Рыбака и последователем Креста. Я не следую ни за кем, кроме моего повелителя Христа, связанного в вероисповедании с твоим блаженством, то есть, с Престолом Петра. На этом камне Церковь построена, я знаю. Кто бы ни должен был вкушать Агнца за пределами этого Дома, есть нечестивец … Я не знаю Виталия» (аполлинарианина), «Мелетия я отвергаю, я не знаю Павлина. Кто не собирает с тобой, тот расточает; то есть тот, кто не от Христа, тот от Антихриста» [28]. Кроме того, «древний авторитет монахов, живущих повсюду, восстает против меня; я тем временем объявляю во всеуслышание, что если кто-то присоединился к кафедре Петра, то он со мной» [29].

9

Здесь было то, что может считаться dignus vindice nodus[237], Церковь была разделенной, и требовался третейский судья. Подобный случай имел место в Африке, в дискуссии с донатистами. Четыреста епископов, хотя это был только один регион, составляли пятую часть всего Епископата христианского мира и могли бы показаться слишком большим числом для раскола, и вообще слишком большим числом, чтобы быть отрезанными от Божьего наследия простым большинством, даже если бы оно было подавляющим. Святой Августин, к тому же, который так часто апеллировал к orbis terrarum[238], иногда пользовался более точным критерием. Он сообщает неким донатистам, которым он пишет, что Вселенский Епископ Карфагена «смог создать маяк для огромного множества своих врагов, когда он решил сам присоединиться к Римской Церкви, в которой всегда процветало главенство Апостольского Престола для других земель, откуда благая весть прибыла в саму Африку» [30].

Таким образом, есть веские основания для объяснения готского и арианского использования слова «римский», когда оно применено к Католической Церкви и вере относительно чего-либо за пределами настоящей связи с Империей, на которую напали варвары; также «римский», несомненно, не было самым очевидным словом, которое бы означало вселенскую веру в устах людей, которые приняли свою ересь от Римского Императора и Двора, и которые открыто заявили свое доверие великому Латинскому Собору в городе Арминиуме.

10

Как четвертое столетие явило нам Вселенскую Церковь во внешнем аспекте, находящуюся в центре множества сект, всех врагов своих, так в пятом и шестом веках мы видим на Западе ту же Церковь под гнетом сильного, широко распространившегося раскольнического вероисповедания. И ересь тогда уже не являлась внутренним врагом Церкви, она имела свое собственное основание и выступала против Церкви, хотя располагалась на той же самой территории и являлась более или менее организованной, и ее уже нельзя было так быстро опровергнуть простым указанием на вселенскость Церкви.

2. Несториане

1

Церкви Сирии