Пароход не шел, а стоял у причала и далеко не белым лебедем, а слегка потрепанной посудиной, но дареному коню, то бишь, кораблю, в зубы не смотрят, тем более, что досталась каюта полулюкс. А вот банкет был отменным. Его вел Борис Брунов. Все пили вдоволь, а мы с Щe весьма осторожно – итальянский «Пьямонт». Познакомились с Александром Михайловичем Борщаговским, старейшим писателем, и молодой звездой, Владимиром Вишневским. Он заявил за столом, что читает и вырезает Безелянского. Подарил свою книгу «Спасибо мне, что есть я у тебя». Ну, а в книге сплошные приколы, типа одностишия: «Нет времени на медленные танцы!..». Подарил свою книгу и Виктор Шендерович (и он, оказывается, читает меня): «…В деревне Гадюкино дожди». На память запишу и строки Шендеровича:

Венца Христа не заслужу

И лавров Сартра,

В программе «Время» погляжу

Прогноз на завтра…

Все мило, почти талантливо, печально и иронично – все мы немножечко Шендеровичи и каждый из нас по-своему Шендерович, – позволю себе перефразировать классика. Россия, русская река Волга, плывет теплоход «Шендерович», – это уже сказал на банкете Брунов. Когда предоставили слово мне, то я сказал, что надеюсь, что «Вечерний клуб» останется в истории культуры и российской журналистики.

Ремарочка. Увы, потонул, сгинул «Вечерний клуб», хотя часто слышу, как вспоминают эту газету и мои публикации в том числе (26 мая 2011).

Была остановка на пристани «Хвойный бор», были запланированы шашлыки на воздухе, но отменены из-за дождя. В Гадюкино дожди?.. Рядом с «Димитровым» стоял в бору «Ленин», и иностранцы с удивлением смотрели на загадочную русскую реку и на нас, аборигенов.

Потом было музицирование в кормовом зале, и Шендерович даже проиграл фрагмент «Порги и Бесс» Гершвина. Кто-то пел:

Жу-жу, жу-жу,

Я, как пчелка, кружу…

На следующий день, 10-го, в 16.15 причалили к Речному вокзалу. Отдых или пауза закончена, и снова жу-жу и кружу.

12-го запись передачи «Старая квартира» – 1949 год. Пригласили писателей Данина и Борщаговского, балерину Лепешинскую, актера Владлена Давыдова (майор Кузьмин в фильме «Встреча на Эдьбе», 1949 – красавец), Оскар Фельдман, Джуна, Роза Багланова («Ах, Самара-городок, беспокойная я, успокой ты меня…»). Запись прошла более слаженнее и четче, чем предыдущие.

14-го, в субботу, вышла полоса о Федоре Сологубе, и забыли дать фамилию автора. Какого?! Михайлов потом долго извинялся.

22 сентября

Лев Соловейчик, муж Люси, подарил мне изданную им книгу «Князь Палей. Поэзия, проза, дневники» (тираж 1.150 экз.). Открыл книгу: «Hе зажигай огня… Останься… Помолчим…». Все замечательно, но не для сегодняшнего дня. Кругом фонтанирование, кружение, визжание. Какие-то сумасшедшие звонки, дикие предложения, миражи и воздушные замки. Реальность была одна: посещение Тютчевского дома в Армянском переулке, 11, где Тютчев жил в молодые годы до отъезда в Германию. Особняк князя Гагарина, в котором разместился Детский фонд. Лиханов прочитал в «Работнице» моего Тютчева, сказал: «Изящно… Кто это написал? Найдите!..». Нашли и пригласили. Показали все комнаты и залы, рассказали об экспонатах и попросили написать о музее. Помощница Лиханова, некая Нелли Константиновна, пообещала: «Я вас возьму в Мюнхен…». Там должна состояться презентация тютчевского альбома. Мюнхен – это новая Панама?..

Посмешил Сергей Юрский своим самоинтервью: «Материальное положение? – На плаву… Здоровье? – Здоровье поганое… Настроение?– А настроение хорошее…».

21 сентября вышла в эфир «Старая квартира». За счет монтажа кадров программа была динамичной (а съемки были тягучие). Приятно, что остался в программе весь монолог Ще о кукле, да плюс дали на весь экран фотографию маленькой Ще с куклой – две куклы! Ще загордилась и сказала: «Какая я красивая!». А смотревшие в Тбилиси заявили: вылитая Леван Ильич!.. В титрах – крупно: консультант Юрий Безелянский. Так кто я? Консультант или писатель? Надо разбираться…

28 сентября

Если честно, то я устал от многочисленных обещаний. Я за язык никого не дергаю, а ОНИ обещают и обещают, только смущают мой покой. Чиж извела будущим знакомством с итальянским издательством «Мондо-дори». Тютчевский музей обещает поездку в Мюнхен. А тут возникла Гета (Генриэтта) Репинская из Би-би-си-М (программа «Дом 7, подъезд 4») w сказала, что календарь Рюрика будут широко использовать в своих программах, и пообещала вывести на полезные издательские контакты. Запахло Англией?..

В «Книжном обозрении» познакомился наконец-то с Татьяной Ивановой, литературным критиком. Сказала, что я – единственный спец в календарном деле и бросать это ни в коем случае нельзя. Из разговора с ней понял, что писательское сообщество – это свора собак, никто не дружит и все только тявкают и кусают…

В АТВ критикуют сценарии Славкина, и мне пришлось заняться поисками дополнительной информации по 1950 году. Листал дневники Чуковского и Пришвина, поднял свои. Непутевая жизнь. Отец в лагере, мать ездила к нему, я оставался один, куча друзей, девочки, танцы, футбол, книги, стихи, проблемы в школе, «выделялся, как писал классный руководитель, недостаточные волевым напряжением, размагниченностью…». Из личного, не школьного дневника: «Грусть и тоска. Какая-то злоба на всех…». А винить надо было прежде всего самого себя – за леность, отсутствие целеустремленности, за чрезмерные юношеские удовольствия и т.д.

Но в зрелые годы я искупил все свои грехи, став трудоголиком, фанатиком своих литературных увлечений… И остается подверстать признание Мих. Козакова: «К женщинам поостыл. Глаз ценит – сам спокоен…».

6 октября

Никак не освою итальянскую пишущую машинку «Оливетти» – много загадочных клавиш, – и видно к тому же, что я к технике туповат. Впору подпевать 5-летней девочке, которую услышал в нашей роще:

У меня на фартуке петушок и курочка.

Меня милый не целует, говорит, что дурочка.

30 сент. в «Капризе» участвовал в заседании редакционного совета, куда меня ввели вместе с дизайнером Михаилом Пономаревым, Мариной Коростылевой, президентом какого-то Леди-клуба, и художницей по куклам Юлией Вишневской. Три битых часа, как сделать журнал классным. Я все свои дела решаю сам с собой, а тут дискуссии, споры.

Смешной случай произошел с Ще. Соседка Ира встретила и подивилась новому замшевому пальто:

– Где купила?

– В Италии.

– Ты еще сказала бы: в Париже!..

Подтекст такой: ну, совсем завралась! Какая Италия? Кто туда может поехать из нашей пенсионной братии, все пребывают в нужде. И со мной приключился казус: то ли потерял 50 тысяч одной бумажкой, то ли вытащили. Расстроился, конечно, а потом вспомнил Виктора Шендеровича, его стихи, и успокоился:

Какое счастье: сперли кошелек.

Как нынче я отделался легко-то!