Куся — это нежная чувствительная девушка. Любит романтику. Стеснительная и милая в своей неловкости. Послушный саб. Рус — озлобленная мстительная баба. Феминистка, но я не уверен. Она все подает под соусом проверенной годами дружбы и взаимопомощи, напрочь отвергая любовь. А ты кто?

Я задумалась.

— Это сложно, — признала я. — Наверное, нечто среднее между ними двумя.

— Промежуточное состояние? — предположил Илья.

— Нет, — помотала я головой. — Скорее, то, что может передать важные эмоции от одной личности для другой. Переходник. Коннектор. Хотя, нет. Я бы сказала, что я — это то, что когда-то было основной сутью Русланы. Остатки исходного целого. М-м-м… короче, я и есть Руслана как Руслана. Как журналист и человек. А те двое — лишь механизмы самозащиты. Ну я так это понимаю. Надеюсь, понятно объяснила.

— Ты передаешь только эмоции или информацию тоже?

— Скажу так: я много чего знаю. Много больше, чем Рус и Кусь. Но я не всё им говорю. По разным причинам, правда.

— Куся нежная, она расстроится. А Рус — разнесет всё вокруг?

— Да, можно сказать и так, — согласилась я, вновь вгрызаясь в яблоко.

— И часто ты приходишь?

— Намного чаще, чем ты думаешь, — усмехнулась я.

— Ясно.

— У тебя всё?

— Да нет… есть ещё неясности. Например, как ты относишься ко мне?

— Илюш, странный вопрос, — оторвалась от поедания яблока я. — Сколько бы нас ни было, все личности, даже самые странные, прекрасно к тебе относятся. Во всех смыслах. Да, определенно все по-разному выражают симпатии, но…

— То есть вы меня не осуждаете?

— Не-а. Мы тебя понимаем. По-своему любим.

— Куся говорила, что ты можешь воздействовать на Руслану, — нервно облизнулся Илья.

— А что ты от неё хотел? — с хитрецой поинтересовалась я.

— Рюк, скажи, а ты могла бы как-то… эм… просто личности меняются так внезапно…

— Илюш, не внезапно. Рус защищает Кусю. От любой потенциальной опасности. Но-но-но, не возмущайся! Я понимаю, о чём ты говоришь и к чему клонишь. Это не камень в твой огород, пойми. Скажу так. Пока Рус не убедится, что Куся морально готова к чему-то большему, чем просто объятья, она не перестанет приходить.

— То есть когда Куся паникует, Руслана появляется мгновенно? — задумался Илья.

— Не мгновенно, но да. Очень быстро, — поправила я. — Если паника из-за ерунды, Рус уходит.

— А ты?

— Что я?

— Когда появляешься ты?

— М-м-м… это сложно, — признала я. — Как бы точнее объяснить… Я и не ухожу. Вероятно, так. Нечто вроде стороннего наблюдателя. Я вижу всё происходящее словно со стороны, сквозь дымку и пелену. Это можно сравнить с полуявью-полубодрствованием. Иногда я позволяю другим личностям взять верх, чтобы сбросить напряжение или поспать, но в целом…

— Ты — это ты.

— Именно. Наверное, мне нужно обратиться к психиатру. Это ненормально, мне это не нравится. Но я понимаю, почему так происходит. Я… много читаю, когда в сознании. Пытаюсь самостоятельно разобраться. У самой получается плоховато, если честно. Мне нужен специалист. И раз уж ты меня слышишь, как считаешь: я права?

— Ну по логике и мне, вероятно, нужен. Но я не могу.

— Вот и я о чём, — удрученно признала я. — Я не знаю, как себя поведет моя детская ипостась. Хрен её знает, что она учудит. Неуправляемая девица.

— Я её ни разу не видел, — признался Илья.

— Твоё счастье, — вздохнула я. — Она ещё толком не сформировалась. Но её истеричные вопли и хохот я слышу с завидной регулярностью. Будешь смеяться, но мы с девчонками зовём её Харли Квин. Ты можешь называть её, как хочешь. Подумай над именем, кстати, ей будет приятно, что ты её ждал. Она вот-вот, подобно бабочке, вылетит из своего кокона.

— Интересно, — почесал подбородок Илья и присел на диван. — А что служит причиной появлением этих субличностей?

— Разное, — вздохнула я. — Потребности. Разноуровневые потребности. Ну и… как объяснить… каждая личность — это калька, снятая с какого-то образца, который мне показался удачным и интересным для подражания. Скажем, я хорошо понимаю, как появилась Руся, и кто был её прототипом. Но вот о личности Куси сказать ничего не могу. Ну то есть сознаю, что, вероятно, где-то глубоко в душе хотела понять, каково это — быть нежной и мягкой, как зефирка. Пластичной. Любимой и любящей. Как флаффная героиня дорамы. Но… нет, я не знаю, не помню, с кого снимала кальку этого поведения. А наверняка это так, для меня как сути именно Русланы это поведение нетипично.

— А кто прототип Руськи? — аккуратно поинтересовался Илья.

— Не уверен, что тебе понравится ответ на этот вопрос, — вздохнула я. — Но могу сказать так. Любая субличность — это то, как я видела конкретного человека. Не то, каким он был на самом деле, а как я его ощущала. Вот.

— Это Игорь? — нахмурил брови Илья. — П…здец… Я обнимался с калькой Игоря… буэ… Это… запредельно. Меня сейчас вырвет. Какое извращение… даже для меня это чересчур.

— Да? — вскинула я бровь. — Насколько я помню, тебе всё понравилось. Я бы даже сказал, что ты совсем не прочь повторить. Но ты расслабься, милый: Руська — это не Игорь. Это именно… защитный режим. Конкретная черта характера. Охранница. Как понятнее объяснить? Я увидела это поведение у Игорька в клубе. Мне оно понравилось. Я запомнила. Вот… дальше бессознательное создало Руську.

— Я хочу Кусю, а не бешеную Руську, — закусил губу Илья.

— А меня? — мягко улыбнулась я. — Меня не хочешь? Мне уйти?

— Чёрт, — вздохнул Илья. — Не хочу. Ты… нет, наверное, больше всё понимающий друг. Я думал, это забавно. Две личности в одной. А вас тут… море. И, видимо, будет ещё больше…

— Будешь нас убивать? — поинтересовалась я. — Ожидаемо.

— Нет. Всегда мечтал о верном друге. И эта потребность тоже будет закрыта, как ни странно. Но пойми, я просто хочу Кусю, — упрямо повторил Илья. — Почему, чёрт возьми, именно к той, кого я правда хочу, меня не пускают? Можно как-то нейтрализовать Руську? Хотя б на время?

— Илюш, ты не понял? — усмехнулась я. — Когда Куся дозреет, Руся просто исчезнет. Когда в ней появится необходимость, она снова появится. Пока Куся морально не готова: она совсем недавно осознала себя как любимую и желанную девушку. Красивую девушку. Поняла, что для неё отношения вполне реальны, а не недостижимы, как она всегда полагала. Ей сложно. Будешь давить на неё — Руся возьмёт верх, и всем хана. Её очень сложно контролировать. Но гипотетически можно.

— То есть когда Куся в сознании, тебя можно вызвать? Как-то связаться? И наоборот?

— Ты правильно понял, — кивнула головой я. — Даже если Руська уже появилась и миролюбиво