Затем Эмбер нахмурилась. Она моргнула, затем спросила, стараясь, чтобы ее голос звучал легко, чтобы снова увидеть соответствующий пункт в амхарской версии. Она перечитала их несколько раз, запоминая фразы на обоих языках, а затем, прежде чем писец заметил что-то неладное, снова заговорила о ручках, бумаге и чернилах. Уходя, она отдала писцу свою вторую лучшую авторучку-подарок, от которого у него на глазах выступили слезы, - и в мрачном настроении отправилась на поиски Райдера.

•••

Стражники были удивлены, увидев Райдера и Эмбер, появившихся на склоне холма ближе к вечеру, но они были вежливы, и вскоре их провели в огромный шатер в центре лагеря, где находился король. Менелик полулежал на груде подушек посреди комнаты, Как араб. Он пригласил их сесть рядом с ним. Один из его слуг жарил кофе на маленькой жаровне среди богатых ковров и гобеленов, наполняя замкнутое пространство этими темными и терпкими ароматами. Они вежливо беседовали о дорогах и погоде, пока им не подали кофе, черный и густой, в маленьких фарфоровых чашечках, после чего Менелик отпустил слугу.

“Теперь вы можете говорить свободно, друзья мои, - сказал он, потягивая кофе. “Я думал, мы договорились провести переговоры сегодня вечером, мистер Райдер. Надеюсь, вы убедите меня, что в моих интересах позволить вашим работам продолжаться.”

“Я с нетерпением жду нашего разговора, сир. Я пришел, потому что сестра моей жены хочет кое-что сообщить вам, - сказал Райдер, и Менелик задумчиво посмотрел на Эмбер.

Эмбер встречалась и разговаривала со многими важными людьми, пока жила в Европе, но перед Менеликом она нервничала и боялась. Она провела последний час, обдумывая последствия того, что узнала, и они пугали ее. Она подумала о своих родителях и сестрах и приказала себе быть храброй.

“Сегодня днем я разговаривала с вашим писцом, сир, - сказала она своим низким, чистым голосом. “Он оказал мне большую честь, показав некоторые из своих работ-договор, который вы только что подписали с итальянским правительством.”

Менелик сделал еще один глоток кофе и продолжал наблюдать за ней.

“Я немного знаю итальянский язык и заметила кое-что, что меня обеспокоило.- У нее пересохло во рту.

- Продолжай, - сказал Менелик. Его голос был мягок, но никто не мог ошибиться в командном тоне, с которым он говорил.

Эмбер перевела взгляд на богато сотканный ковер у своих ног. Красный и ярко-желтый-узоры, которые могли быть абстрактными, но каким-то образом превращались в райских птиц, горы и пастбища.

“Милорд, - сказала она, не смея поднять глаз, - пункт семнадцатый Амхарского договора гласит, что Вы, Царь царей, можете, если пожелаете, использовать итальянское правительство и его дипломатов для связи с другими великими державами мира в Европе и за ее пределами.”

Менелик внимательно изучал остатки кофе в своей чашке, покачивая ее взад-вперед, но не позволяя ни одному из них пролиться. “Пока у меня нет людей, которых я мог бы послать в качестве послов в этот мир, Мисс Амбер, чтобы таким образом сделать нас нашими итальянскими друзьями, это практично и разумно. Разве вы не согласны?”

Она быстро взглянула на него, затем снова сосредоточилась на ковре. “Да, сир, конечно. Но я тоже посмотрел на итальянскую версию. В нем говорится, что вы должны использовать итальянцев таким образом.”

Она чувствовала, как лицо ее вспыхнуло красным. Они с Райдером шепотом обсуждали этот пункт в лагере. Итальянская оговорка была бы как бы декларацией для всей Европы и всего мира за ее пределами, что Эфиопия, вся обширная территория, находящаяся теперь под властью Менелика, фактически была протекторатом Италии, неспособной заключить свои собственные суверенные соглашения с иностранными державами. В амхарской версии Абиссиния оставалась независимым государством.

Менелик долго молчал. Эмбер ожидала, что он придет в ярость, потому что его гнев будет быстрым и ужасным, но почему-то это тяжелое молчание было более пугающим, чем взрыв гнева.

“Я знаю только несколько фраз по-итальянски, - сказал он наконец. - Но я очень внимательно прочитал договор, написанный на моем родном языке. Вы согласны, Мисс Эмбер, что на моем языке это означает, что я могу советоваться.”

“Без сомнения, сир.”

“Но вы уверены, что на итальянском написано "должен"?”

“Возможно, это оплошность, простая ошибка в транскрипции, сир, но я уверен, что официальная версия на итальянском языке с вашей подписью и печатью гласит: "должен.’”

Эмбер могла поклясться, что учуяла запах молнии. Ее руки сжались в крепкие кулаки, и она не осмеливалась поднять глаза. Она почувствовала, как сильные пальцы Райдера сомкнулись на ее собственных и слегка сжали их. Она чувствовала такую глубокую благодарность за его утешение в этот момент, что поклялась никогда больше не дразнить и не раздражать его.

Менелик встал, Эмбер и Райдер сделали то же самое.

- Ошибка в транскрипции, - тихо сказал он. “Это почти наверняка так. Подумать только, мои итальянские друзья пытались что-то предпринять . . . исподтишка, это меня расстроит.”

“Да, сир” - ответила Эмбер, снова уставившись на ковер.

- Благодарю вас за то, что вы обратили на это мое внимание, как вы выразились.- Он повернулся к Райдеру. - Мистер райдер, я очень рада, что решила навестить вас здесь. Мне кажется, что вы и ваши люди-прекрасные дипломаты.”

Райдер поблагодарил его ровным и спокойным голосом.

“Я полагаю, что эта ошибка не будет обсуждаться за пределами вашей семьи?”

Райдер кивнул:

- Хорошо, - продолжал Менелик. - А теперь, Мистер Райдер, мои итальянские друзья очень хотели бы, чтобы я отстранил рас Алулу от власти в этом регионе и немедленно прекратил притязания рас Менгеши на мой трон. Однако я обнаружил, что уже слишком долго не был в своей столице и своей королеве. Когда я проведу еще одну ночь в лагере Кортни и мы закончим наши переговоры, я отведу своих людей на юг.”

Райдер слушал очень внимательно, как к словам, так и к слоям смысла под ними. Он не хотел упустить золото под воском. Менелик на мгновение отвернулся от них обоих, подбирая слова и их вес с такой же тщательностью, как эфиопские поэты и менестрели.

“Я очень уважаю Раса Алулу” - сказал Менелик, снова повернувшись к ним лицом. “Он хочет служить императору, который уже умер. Это ошибка, но ошибка, совершенная из благородных побуждений. Теперь я дал итальянцам право