– Мне так жаль! Мне нельзя с вами видеться! – воскликнула Лили, схватив Эмму за холодные руки.

Та озабоченно кивнула.

– Я так и думала, – пробормотала она, глядя в сторону дома.

Лили потащила Эмму за курятник.

– Я не знаю, что мне делать! Генри говорит, что отправит Ханну в монастырь, если я не буду следовать его правилам. Будь его воля, он бы запер меня и выбросил ключ! – Внезапно она почувствовала, что на глазах наворачиваются слезы. Стоя вот так, с Эммой в темноте, позади освещенного дома, Лили как никогда остро ощутила, как два мира борются в ее сердце, тянут ее в разные стороны, грозя разорвать пополам. Эмма воплощала все, чего Лили жаждала. Но для этого ей придется отказаться от части себя, без которой не могла жить.

– Лили, не плачь! Мы найдем выход! Мы всегда находим! – воскликнула Эмма, обнимая ее.

Лили разочарованно покачала головой, после чего торопливо вытерла слезы со щек.

– Я не плачу – я злюсь, – запинаясь, выговорила она дрожащими губами. – И я так волнуюсь за Ханну! В Англии все было иначе. Но здесь Генри постоянно живет в страхе, что я… – Лили прервалась. Она не могла произнести имя Йо: горло словно сдавило тисками. – Я должна придерживаться правил, Эмма. Мы с Генри заключили перемирие. Я стану послушной женой. Взамен вам – тебе, Изабель и Марте – будет позволено время от времени приходить в гости. Это все, на что я смогла его уговорить.

Эмма убрала волосы с лица Лили и попыталась ее успокоить:

– Не волнуйся, Генри не заберет у тебя Ханну. Твой отец не позволит, а это он вас финансирует. Если Генри пойдет против твоего отца, то разрушит себе жизнь.

Лили кивнула сквозь слезы, немного успокоенная словами Эммы.

– Верно, – с надеждой сказала она. – Вряд ли Генри пойдет на такое только потому, что я тайно встречаюсь со своими подругами.

– Нет. Нужна будет причина посерьезнее, – согласилась Эмма, и они посмотрели друг на друга. Без объяснений было понятно, о какой причине шла речь.

Несколькими минутами позже Эмма смотрела на то, как Лили возвращается в дом. Они успели обменяться еще несколькими словами, после чего во двор вышел Кай, и Лили испугалась, что он их увидит. Она не хотела рисковать. Как же сильно Лили переживает, как же сильно мучается! Эмма так разозлилась, что с трудом сдержалась, чтобы не ворваться в дом и не наорать на Генри.

Внутри Эммы шла борьба. Каждая клеточка ее существа кричала о том, что надо рассказать Лили о Йо. О Чарли, который живет на чердаке женского приюта. Об Изабель, Марте и их планах. Они даже не смогли толком поговорить! В эту секунду желание вернуть свою подругу было сильнее, чем когда-либо. Но она не могла. Это слишком рискованно, и это только повредило бы Лили больше.

«Господи, только бы это не вышло мне боком», – обеспокоенно подумала Эмма. Ей оставалось только надеяться на то, что Лили поймет, почему она молчала.

Однако когда Эмма поняла, что скоро появится еще одна, гораздо более страшная тайна, о которой Лили не должна узнать, у нее по спине пробежал холодок. Затем она повернулась и, оставив позади освещенный дом во всем его великолепии, помчалась прочь.

Снова потолочные балки.

Он попытался встать, но не смог.

– Я вас привязала. Лежите спокойно, вам же лучше будет. – Голос проник в голову Чарли. Голос с акцентом, который он терпеть не мог.

– Вы! – прохрипел он.

Врач подошла к кровати, наклонилась над ним и, нахмурившись, приподняла сначала правое, а затем левое веко. Чарли раздраженно повернул голову в сторону, однако врач схватила его за подбородок двумя холодными пальцами.

– Не двигайтесь, – велела она, и Чарли невольно повиновался. Приподняв голову, он увидел, что его руки крепко привязаны к телу. На запястьях красовался толстый слой бинтов.

– Какого черта? – прохрипел он, пытаясь освободиться.

– Мера предосторожности, – бесстрастно ответила врач, копаясь в своей сумке. – В конце концов, я не могла знать, как вы отреагируете, когда проснетесь. Некоторые пациенты ведут себя смирно, как овечки, другие – паникуют и пытаются напасть. Вы – мужчина далеко не хрупкий, и мне не хотелось бороться с вами за нож.

– Развяжите меня сейчас же! – Чарли начал брыкаться.

– Веревка крепкая, Йо сам ее завязал, – сказала она, не поднимая глаз. – Вы напрасно тратите силы.

– Йо? – переспросил Чарли и замолчал, сбитый с толку.

– Это он вас нашел. Пришел вас навестить и поскользнулся в крови. Ему пришлось уйти, но он обещал, что вернется через несколько часов.

Чарли со стоном откинул голову на подушку.

– Черт, – пробормотал он.

– Можно и так сказать. Он ужасно испугался за вас. И это второй раз за день!

Чарли не ответил. Пристыженный, он посмотрел в потолок. Он не хотел, чтобы Йо переживал. В сложной ситуации он не думал, просто действовал. Врач с интересом наблюдала за ним.

– Почему вы это сделали? Почему молодой человек, у которого есть такие хорошие друзья, решил покончить с собой? – тихо спросила она.

– Не ваше дело, – грубо ответил Чарли.

Эмма никак не отреагировала на его грубость.

– Вам не понять, – наконец добавил он чуть менее резко.

– А вы попытайтесь объяснить, – настаивала Эмма, но он молчал.

Она пожала плечами и снова принялась рыться в своей сумке. Чарли наблюдал за ней с кровати. Эмма выглядела еще более усталой, чем в прошлый раз. Под глазами у нее залегли темные круги, она сосредоточенно морщила лоб и сердито смотрела на маленькую бутылочку, этикетку которой только что прочитала. С чувством вины Чарли заметил, что ее халат и руки испачканы кровью. Его кровью.

«Зачем она это делает», – подумал он и почувствовал, как закружилась голова. А еще ощутил пульсирующую боль в запястьях. Он моргнул, и помещение накрыло темной завесой, поглотившей и молодую женщину.

– О нет! – Эмма вскочила и бросилась к нему. – Даже не думайте! Не спать! Слышите?! Вы потеряли много крови, вам нельзя сейчас спать! – Чарли попытался открыть глаза, но не смог, и тогда Эмма несильно похлопала его по щекам.

– Эй! Черт возьми, прекратите! – Чарли с раздражением отшатнулся. – Почему у вас такие чертовски холодные руки? – спросил он, невнятно произнося слова. Он так устал, так ужасно устал… Почему эта надоедливая женщина не дает ему спокойно поспать?

– Потому что я не спала шестнадцать часов, почти ничего не ела, а теперь мне приходится иметь дело с таким упрямцем, как вы! И это при том, что я давно должна была уйти с работы! –