как обычный мальчик, стать обычным мужчиной с хорошей работой. – Слезы беспрестанно текли по ее щекам, и ей пришлось утереть их фартуком. Мама обвела кухню рукой. – Я столько раз думала, стоила ли эта жизнь твоей. Стоило ли продавать тебя ради нашего счастья?

Йо некоторое время молчал, потом встал и обнял ее.

– Конечно, оно того стоило! – сказал он, уткнувшись носом в ее волосы. Они пахли совсем как в детстве. – Я ни о чем не жалею, мама, и, конечно, не виню тебя, – твердо сказал он. – Подумай о мальчиках. Как бы мы жили? Они бы умерли, как и Лени!

На лице матери промелькнула тень.

– Я тоже думала об этом, – прошептала она.

– Хорошо, потому что это правда. Не горюй. Не из-за меня. Со мной все в порядке… – Он улыбнулся. – Ладно, мне уже лучше, но к работе это не имеет никакого отношения.

Мать снова села за стол, выглядела она при этом измотанной.

– Я не хочу, чтобы ты брал на себя слишком большую ответственность. Заботиться о Мари и Хайне… Ты уверен?

Он подумал о подвале, полном опиума. Этот бизнес был слишком опасным, построенным исключительно на жажде мести. Йо мог в любой момент лишиться головы… Мари и Хайн… Они пережили слишком многое для своего возраста. Он не мог отказаться от них.

– Я уверен, – твердо сказал он.

Глава 3

В Англии она была такой сильной и верила, что с каждым новым годом, с каждым новым днем, который отстаивает свои идеалы, становится еще сильнее. Верила, что, вернувшись в Гамбург – к семье, к подругам – станет еще сильнее.

Но вышло наоборот. Лили чувствовала себя как никогда беспомощной. Чувствовала себя пойманной в ловушку. В Англии они были втроем, в Англии только Генри мог найти на нее управу. Приходилось манипулировать им: порой уступать, когда не было другого выбора, порой стоять на своем. Но теперь Лили с ужасом осознала, как ошибалась: в Ливерпуле она была куда свободнее, чем здесь. Здесь повсюду глаза и уши людей, которые выдадут ее, если бы она нарушит их правила. Здесь ее больной отец, которого ни в коем случае нельзя разочаровать или расстроить. В Англии у Лили была надежда, которая поддерживала ее, давала силы преоолевать все препятствия.

Теперь, когда мечты столкнулись с реальностью, и реальность оказалась совсем не такой, как Лили предполагала… у нее не осталось силы, чтобы бороться. Она верила, что возвращение в Гамбург ознаменует начало нового этапа ее жизни. Верила, что снова станет той Лили, по которой так скучала – независимой, свободной Лили, которая думала и решала сама за себя.

Перед глазами всплывали картины прошлого: вот она в своей маленькой квартирке, с повязанным вокруг головы платком, хлопочет у плиты – отчаянно сражается с кастрюлями и сковородками, однако невероятно счастлива, потому что сама готовит себе еду. Вот они с Мартой и остальными за бокалом вина и сигаретой обсуждают права женщин, философию и жизнь. Вот она работает в редакции «Тагесблатт», а затем в «Бюргерцайтунг» – единственном месте в мире, где когда-либо чувствовала, что ее воспринимают всерьез.

Конечно, Лили знала, что вернуться в прошлое невозможно, однако даже не осознавала, что последние годы занималась самообманом. Теперь, глядя в будущее, она видела сплошную черноту. Что еще ждет ее впереди? Здесь Лили каждый день испытывала искушение выбраться наружу. Где-то там, за сверкающими водами Альстера, ее подруги борются за свои права. Где-то там Йо строгает, читает, спорит с Чарли. Живет своей жизнью, но уже без нее.

Она так близко – и в то же время так бесконечно далеко. Единственное, что ждет Лили в будущем, – это новая беременность. Лили либо умрет при родах, либо следующие двадцать лет будет воспитывать ребенка Генри.

Подобные мысли не давали Лили спать по ночам. Днями напролет она металась взад и вперед по дому, не в силах ни на чем сосредоточиться. Вскоре они с Генри переедут, и тогда ей, вероятно, даже с матерью будет позволено видеться лишь изредка. И она будет медленно сходить с ума в этом большом, пустом доме. «Неужели я должна пожертвовать ради дочери собственной жизнью?» – снова и снова спрашивала она себя и тут же стыдилась своих мыслей. У нее не было выбора. У женщин не было выбора.

Эмма смерила взглядом виллу Карстеном, которая темнела на фоне вечернего розового неба. Почти в каждом окне горел свет. С фасада на Эмму смотрели статуи членов гильдии, и, несмотря на волнение, у нее в голове промелькнула мысль: «Интересно, сколько еще пройдет времени, прежде чем женщины будут увековечены подобным образом?». Услышав дребезжание уезжающей пролетки, Эмма поспешила вверх по ступенькам. Сердце громко колотилось у нее в груди.

Агнес открыла дверь и испуганно моргнула.

– Фрау Уилсон! – воскликнула она, бросив неуверенный взгляд через плечо. – Мы вас не ждали. Но…

– Ничего страшного, Агнес, я знаю, что вы хотите сказать. Я решила устроить Зильте сюрприз! Это ведь не воспрещено, не правда ли? – спросила Эмма, заговорщически улыбаясь.

Агнес ответила удивленным взглядом, потом кивнула, и уголки ее губ дернулись. Она так же заговорщически подмигнула в ответ и слегка поклонившись пригласила их в дом.

– Разумеется! Я доложу о вас.

Эмма прошла в просторный коридор. Лиза помогла ей снять пальто, после чего позади раздался крик. Лили так стремительно подлетела к Эмме и бросилась ей на шею, что та чуть не врезалась в вазу с павлиньими перьями.

– Лили, воспитанным девушкам не полагается бегать! – воскликнула Агнес с веселым упреком, однако подруги уже смеялись в объятиях друг друга.

– Ты совсем не изменилась! – сказала Лили после того, как радость от встречи немного поутихла. Она обняла руками лицо Эммы и внимательно на нее посмотрела. – Ты стала только красивее!

А вот Эмма видела, что Лили очень изменилась. Сначала она не могла понять, в чем дело, но потом поняла: Лили лишился былой наивности и невинности. «Это и неудивительно», – с грустью подумала она. Взгляд Лили стал одновременно жестче и увереннее, под голубыми глазами залегли тени, а вокруг рта появилась складка, отчего Лили выглядела старше. От нее исходила какая-то грусть, которую Эмма никак не могла уловить, висела над ней невидимой вуалью. Лили превратилась из девушки в женщину, иначе и не скажешь.

Следом за Лили в коридор вошла Зильта. Она бросила неуверенный взгляд на лестницу, а потом сказала:

– Эмма! Какая приятная неожиданность. Почему бы тебе не пройти в салон, там мы сможем… – поспешно сказала она, но в следующую