Он обратился к Болинду:

– Побудь здесь, ладно? Присмотри за каретой, и чтобы никто нас не потревожил.

– Я должен пойти с вами.

– Нехер тут пререкаться, времени нет. – Болинд нуждался в хорошем пенделе, просто напомнить, с какой целью Джери взял его на работу – явно не ради искрометных выводов и тактических озарений. Но не сейчас.

– Стоять, – приказал Джери, как отдают команды собакам, и проследовал в туннель за Эладорой. Оглянулся на Болинда, стоящего в проходе плотной тьмой на фоне сумеречного дворика.

Впереди Келкин освещал курс фонарем. Луч враскачку ощупывал стены; святые с неживыми глазами наблюдали за их продвижением.

– Перестань трястись, девчонка, – рявкнул Келкин на Эладору, – здесь тебя никто не съест.

– Это упыриные туннели, – сказала она, и Джери задумался. Он ничего не понимал ни в скульптуре, ни в зодчестве, но знал, что упырьи туннели набиты дерьмом и падалью и покрыты жуткой настенной резьбой – костяными осколками по позеленевшему камню. Этот же туннель походил на церковный склеп.

Прямо по ходу загорелся новый огонь, в ответ фонарю Келкина.

Они прибыли в закругленную пещеру, перекресток под холмом. Три других туннеля разбегались по трем направлениям.

Их ждали двое священников. Старый и молодой. Молодой держал лампу, старый сгорбился на скамейке у стены коридора.

– Возрадуйся, брат, – проговорил старый, – вернулся наш заблудший сын. Слыхал ли ты истину Завета, Эффро?

Келкин не дал себя подначить насмешливым приветствием.

– Это все, кто собрался?

– На данный момент. Мы послали вниз эмиссара, но она еще не вернулась. Что вы хотите, господин Келкин?

– Это Джери Тафсон, ловец воров, и Эладора Даттин, историк. Они помогают мне в расследовании недавних нападений.

Старый жрец медленно привстал, пронзительно уставившись сквозь полумрак на Эладору и Джери.

Келкин продолжал:

– Мисс Даттин также присутствовала на улице Желаний. Она опознала существо, которое убило семнадцать человек и изрядное число сальников, как веретенщика – прислужника Черных Железных богов.

– А мы храним город от тысяч этих созданий. В глубинах земли запечатаны врата, господин Келкин, где мы несем неусыпную стражу, иначе их орды хлынут наружу. Такова наша служба. Один из наших часовых уже близко, вы сможете услышать его заверения в том, что никто из веретенщиков не сбежал, из ваших собственных уст.

– Я видела его, – возразила Эладора, но Келкин на нее шикнул.

– Наиболее безотлагательное дело, – сказал он, – в самих Черных Железных богах. Ваши предшественники заточили их по разным местам города. Один находился на Башне Закона, другой – на Колокольной Скале.

Два священника переглянулись. Тот, кто помоложе – епископ Ашур, Джери вдруг узнал его задиристую физиономию, – ощерился.

– Естественно! Давайте теперь вытащим наружу все сакральные тайны и продадим их на базаре. Это ваша заслуга, Келкин. Вы нас разбили вдребезги, искалечили, а теперь вдруг обеспокоились, когда шакалы пришли обгладывать наш остов!

Келкин вздыбился; они с Ашуром – старые недруги.

– Вы понаставили скованных демонов по моему городу и триста лет держали это в секрете. Не смейте оборачивать это благодеянием! Вы знаете, какую жертву я принес вашей церкви, на что пошел ради защиты города. Какая вообще разница между вами и Таями?

Старый священник поднял руку.

– Довольно. Откуда вы знаете наверняка, что наши противники проникли в тайну колоколов? Дозор сообщил нам, что на Колокольной Скале произошел несчастный случай. Сухогруз, перевозивший алхимическое оружие, потерял управление и взорвался на рифах.

– Я там был, – сказал Джери. – Они приплыли и забрали колокол неповрежденным, а потом подорвали маяк, чтобы замести следы.

– Кто? – сурово спросил Ашур.

Джери умолк, и тишину заполнил Келкин.

– Гильдия алхимиков.

Джери ощутил странную надежду на то, что Ашур отвергнет их версию как полную несуразицу; что церковник оборет Келкина, да и только; что алхимики в принципе никак не могут быть ответственны за эти бедствия. Джери не питал любви ни к алхимикам, ни к созданным ими чиновникам вроде Набура или Дроупа – или, черт возьми, к их настоящим созданиям, таким как сальники, – но эта гильдия была одним из столпов, на которых зиждился город. Если он прав и за нападениями стоят они, скоро всем станет плохо. Совсем, совсем плохо.

Ашур задумчиво произнес:

– Гильдмистресса Роша обращалась в церковь пару лет назад с предложением. Они собирались выкупить монастырь на Беканоре. Сообщили, что хотели бы открыть там научную станцию, площадку для испытаний. Они даже предлагали переместить звонницу и колокол в Гвердон за свой счет, из уважения к нашим обычаям. Она пообещала установить этот колокол на главном корпусе гильдии. – Он сплюнул. – Коварная сука.

– Патрос, – молвил Келкин, обращаясь к жрецу постарше. Боги, пронеслось в голове у Джери, это же патрос Альмех, сам Мастер-Хранитель. – Давайте ситуацию выправлю я. Тут другой случай, не как с Джермасом Таем. Мы сможем возбудить общественное расследование, провести его через парламент. Арестовать Рошу, если придется. Ад забери, алхимики будут умолять заковать себя в цепи – лучше суд, нежели толпа разорвет их в клочья на городских площадях. Вы обеспечите мне поддержку?

Альмех сцепил ладони.

– Нельзя обнародовать правду о Черных Железных богах. Мы обязаны хранить эту тайну.

– А если дойдет до столкновений, если Роша станет сопротивляться, тогда нам понадобятся ваши святые, чтобы противостоять сальникам. Сколько их поднимется по вашему зову?

– Одна.

– Одна? – взревел Келкин.

Ашур припечатал его к стенке:

– А чего вы ждали? Святость – это божий дар, а наши боги очень-очень слабы. Хранить богов – таков наш обет, и все, что у нас есть, – эти Хранимые Боги. Мы храним их вхолостую и впроголодь, даем столько, чтобы хватало кое-как протянуть, не более. Вы знали об этом – и все равно открыли город чужим богам, поделили и без того жалкие крохи душ между всеми этими культами случки и варварскими камланиями.

– Вы послали на Таев целую дюжину!

– С тех пор прошло двадцать лет в голоде и небрежении.

– За определенный срок можно послать созыв и набрать еще четыре-пять из-за моря либо с глубин континента, – сказал Альмех, – и, не исключено, псалмы и подношения вымолят нам новое нисхождение. Но это и все.

– Раз так, – проговорил Келкин, – лучше сразу молиться, чтобы Роша не сопротивлялась требованиям парламента.

– А как с веретенщиком? – опять спросила Эладора.

И внезапно Джери показалось, как будто он погребен живьем, как будто тяжесть холодной земли сковывает его лоб, кожу, заставляет разомкнуться губы, льдом вливается в горло. Его рот зашевелился сам по себе.