дирижёр с первой скрипкой, забираюсь на стул и стучу по спинке стула – все готовы! Включаю патефон и начинаю энергично махать руками… Фантазия уносит меня в зал Ленинградской филармонии. Зал полон. Я во фраке за дирижёрским пультом. Публика неистово аплодирует. С фотографии смеётся отец. Кланяясь, я замечаю в боковой ложе лежащую на банкетке маму, которая опять прикрывает глаза: «Ну, не спи, мама, не спи-и!»

Я спрыгиваю со стула, валенки мне мешают, но я пускаюсь в искромётную лезгинку: Ас-са! Мне кажется, что на мне черкеска, папаха, на поясе кинжал, да и в зубах кинжал тоже, а на ногах – не валенки, а красивые лёгкие сапожки. Я пробую встать на носки, но не удерживаюсь и падаю. Мама смеётся.

Я радуюсь: не спит мама – это хорошо!

Я бегу к патефону, кричу на ходу: «Я ещё и не так могу. Танец маленьких лебедей». Мама смеётся: «Сынок, лебедей ведь танцуют девочки, как Лиза, – помнишь из соседнего дома, которая училась в хореографической школе?»

Я не сдаюсь: «Мама, но ведь нигде не сказано, что лебеди, тем более маленькие, только девчонки. Я – тоже лебедёнок!»

Но мама почему-то не смеётся, а горько говорит: «Бомбы никого не щадят. Лизы-то нет уже…»

Я снова подбегаю к патефону: «Ладно, ма-ам, переменим пластинку. Русский народный хор имени… радио. «Ой, туманы мои, растуманы!»… и ставлю пластинку. Хор заезженными хриплыми голосами подхватывает песню…

Мама снова закрывает глаза, и я останавливаю пластинку: «Мама, не спи-и!!!» и лечу к пианино: «Папин вальс!» Собачий вальс звучит на расстроенном пианино очень фальшиво. Кот недовольно мяукает, а мама останавливает меня: «Хватит, сынок, спасибо! Браво! Молодец, артист! Но я устала, да и ты уже устал тоже. Давай спать!»

Я умоляюще прошу: «Нет-нет, только не спать! Подожди-и!»

Я подбегаю к буржуйке и бросаю в неё пару поленьев – прямо в пасть! Потом забираюсь на кровать, за спину мамы и, стоя на коленях, сквозь слёзы быстро продолжаю говорить, хотя сам уже засыпаю: «Мама, не спи-и! Я волком бы выгрыз, этот… как его?… бюрлоклотизм – нет, забыл… Я ещё Лявониху могу – Ах, Лявон Лявониху полюбил, Лявонихе черевички купил… а ещё лучше “Матросский” – и делаю движения руками, перебирая канат: “Эх, яблочко, да куцы катишься”»… Я утыкаюсь маме в спину: «Мама, какая ты горячая!… Каховка, Каховка, родная винтовка… горячая… Мама, какая ты горячая…»

* * *

Макар Леонидович Алпатов (родился 14 августа 1940 года, Ленинград) – певец, режиссёр, заслуженный артист Российской Федерации (1994), заслуженный деятель искусств Российской Федерации (2005).

С 1994 года является художественным руководителем театра «Родом из блокады».

Автор книг «Ленинградские раздумья» и «Бог Троицу любит», редактор трёх книг об истории театра «Родом из блокады».

Николай Ударов

…И продолжается война, и продолжается Победа!

Избранная военная лирика разных лет

Песня о годах довоенных

Довоенные годы!

   Я вас много моложе —

на войну, на блокаду,

   на победный салют.

Довоенные годы!

   Для меня вы – не прошлое,

Биографию вам

   открою свою.

Вновь Рекою Времён

   станут невские воды.

Воскресит нашу память

   живая вода.

Довоенные годы,

   довоенные годы!

Никогда не померкнет

   вашей славы звезда!

Самый длинный в году

   в сорок первом в июне

день, который последним

   пребудет для нас,

мы в раздумьях любых

   никогда не минуем.

Он к себе призывает

   всегда и сейчас.

Довоенные годы!

   Ваша светлая сила,

ваших будней

   невиданная краса —

это всё тоже счастье

   и гордость России,

перед бурей военной

   святая гроза!

Последняя вспышка

Певица в «Молнии»[25] поёт.

До капитального ремонта,

до автоматов беззаботных,

игральных, – был её черёд.

Прошла на сцену тяжело

в своём тёмно-вишнёвом платье,

поправила седые пряди.

Но улыбнулась – так светло!

Экспромтен самоконферанс,

репертуар её экспромтен.

Она как будто бы на фронте,

а мы – бойцы её сейчас.

Сперва – о фильме про войну,

сеанс грядущей предваряя,

потом, услышав тишину,

вдруг стала вся совсем другая.

Её сегодня не узнать.

Собой заставит любоваться.

Сегодня ей почти семнадцать.

Она талантлива опять.

Старинный вальс «Осенний сон»

она торопится поведать,

двадцатилетию Победы

отдать последний свой поклон.

«В году сорок шестом…»

В году сорок шестом

явился я на свет.

Был в городе родном

судьбы моей рассвет.

В семье фронтовиков

в Берлине мог родиться,

но испокон веков

чужда мне заграница.

Я – русский до конца

от первого мгновенья,

от жеста до лица

и до стихотворенья.

Да, я на свет рождён

там, где Невы раздолье,

где навсегда крещён

я русской вольной волей.

В себя черты вобрав

ветвистой родословной,

я бесконечно рад

жить только русским словом.

Я обойтись смогу

безо всего на свете.

Неси мою строку

стрелой,

           балтийский ветер!

«У меня осталось это фото…»

У меня осталось это фото

нашего стремительного фронта —

пять бойцов на южном рубеже.

Бой короткий отгремел уже.

Новый может вспыхнуть тот же час.

Киносъёмка ожидает нас[26].

Каждый рядовoй – киноактёр.

…Фильм в киноархиве до сих пор

бережно и праведно хранится.

…А пока мгновенье длится, длится

Снайперы позиции займут.

А враги потерям счёт ведут:

многих не сумели досчитаться!

Снайпер наш для фрицев рад стараться!

…Скоро в путь пойдёт передовая,

все преграды на пути сметая.

А пока ребята улыбаются.

Им в кино сниматься очень нравится!

Послевоенный фронтовик

Две армии