– Давай, – сказал Поликарп, хлопая горничную по заду, – иди к хозяйке.

Девица была по-крестьянски краснощёка, крепка в кости и довольно хихикнула на обращение, нисколько не обиженная подобным поведением.

Однорукий молча дал Игорю прикурить, стоило тому извлечь папиросу. Механик обратил внимание на зажигалку. Астрик, стервец, наладился без спроса клепать его «Зиппо» ещё в госпитале и толкал потихоньку. Народ удобство оценил и с удовольствием брал. Пришлось надрать уши, чтобы помнил, кто начальник. Теперь работает исключительно в свободное время и половину прибыли с тяжкими вздохами отдаёт. Не то чтобы принципиально и это сильно помогает с наполнением кошелька, но порядок есть порядок. Мастера нужно уважать. В старые времена в Англии сознательно считали некоторые труды в гинеях. Брали не двадцать, а двадцать один шиллинг. Фунт идёт хозяину, дополнительный шиллинг – подмастерью за работу. А выполнял её частенько сам или почти сам. Но пока ниже рангом – делёжка таким образом.

– И что думаешь? – небрежно потребовал Поликарп.

– Это личному шофёру не только не положено, но и прямо запрещено.

Астрика вместе с Теодором пришлось оставить в имении. Второй его помощник уже усвоил разницу между прежней и новой работой. На заводе дрянная кормёжка, ничтожная плата и полно тяжёлой работы. Здесь питание от пуза и деньги неплохие, и хотя заставляют много работать, но в конце машут сладкой морковкой. Обещанные проценты (всё равно не ясно, во что выльется) Игорь обещал разделить с ним. Всё же большая часть труда свалилась на Теодоровы плечи.

Приказ был ясный: Теодор занимается доведением сепаратора до ума и покажет квалификацию. Ему за то и платят. У Ингвара другое основное занятие. На платформе везли тот самый лимузин. Явно для пускания пыли в глаза. Обычно хозяйка каталась на мотоцикле или при поездках в горы на лошади. А тут вынь и положь представительный вид. Ещё и кучу вещей с собой тащили. Осточертела цыганская жизнь! Только начинаешь привыкать, размещаешься, знакомишься с людьми, и тут – бац! Очередной переезд на неизвестный срок. Да не налегке, а со всем сопутствующим железом, запчастями, инструментами и приборами.

– Моё дело – баранку крутить и выполнять приказы. – Насколько собеседник доверенный человек, Игорю без разницы, но лучше всё же не выкладывать мысли. – Тем более запрещено обсуждать беседы начальников.

– Слуги делятся на три категории, – спокойно сказал Поликарп, – псы у ноги, не лающие на кормящего, цепные – сторожащие дом, разорвут чужака, и волкодавы, приученные выходить на опасного зверя. Я отношусь к третьей, а ты пытаешься изображать кота. Сам по себе. Смотри, здесь таким не место.

Ближняя собака скорее укусит, хотелось сказать Игорю, но пикироваться не тянуло. Дядя был мутный, чем-то смахивающий на тех карателей. И его в особняке побаивались, притом ни разу никого пальцем не тронул. Он не из прежних приближённых старого хозяина, совмещавших обязанности надсмотрщика и экзекутора. Юлия привезла с собой, вернувшись.

– Ты мне не придуривайся, а отвечай.

– У нас говорят: «Не родись красивой, а родись счастливой», – ответил Игорь, мысленно пожав плечами.

На днях Юлия в ответ на очередной пересказ Джека Лондона, был «Кусок мяса», выдала ответно свою байку. Такое иногда случалось, и всегда в тему. Кстати, до здешней художественной литературы он так и не добрался. Хватило болтовни с библиотекарем и слугами. Многие из них читали, даже рабы. Но что! Вечный неумирающий набор о бедной сиротке и прекрасном богаче, оценившем её красоту и прочие достоинства. Не одно это, безусловно, хорошо шли исторические романы и о путешествиях. Освоение новых миров – тут непочатое поле для фантазии, куда там Жюлю Верну или Майн Риду. Неизвестных земель на картах – огромное количество, и любые звери с сокровищами могут найтись, что характерно, иногда и находятся. Ещё пользовались успехом произведения о героических подвигах. Но подавляющая часть клевала именно на слезоточивые сериалы.

А вот притча Юлии явно не оттуда и хороша.

Однажды три брата в новом мире отправились в лес за деревом для строительства дома и зашли в глухую чащу. Вдруг смотрят, в глубокой яме сидит гений[34] Счастья. Первый из братьев попросил у него денег. Он получил желаемое и ушёл счастливый. Другой брат попросил любовь красивой женщины и побежал к ней. «А тебе что нужно?» – спросил гений Счастья у третьего брата. «Да у меня вроде всё есть. И жена, и дети, и на жизнь хватает. Я вот думаю, что тебе нужно?» – ответил тот. «Вытащи меня отсюда», – попросил гений. Брат протянул руку и вытащил его из ямы, повернулся и пошёл прочь. …А Счастье пошло за ним следом.

Пересказывать разговор Игорь не собирался, но становиться в позу тоже глупо. Если доверие хозяйки распространялось настолько далеко, чтобы позволять знать о Феликсе и тот не шарахается, есть нечто в их отношениях неизвестное. Необычные господин – слуга.

– Не понимаю, в чём долг возвращаться туда, где тебя ненавидят. Были бы ещё родичи настоящие…

Ну, совсем в недоумении не оставался. Старший сын и наследник внезапно скончался, и практически никто не сомневался в неестественности смерти. Соль в том, что, несмотря на наличие доброго десятка незаконных детей, он никого из них не признал по закону и имущество отходило второму брату, тому самому, приехавшему. Однако жена третьего брата потребовала официального расследования, практически открыто показывая на убийцу. Принцип «Ищи, кому выгодно» появился давно, и слишком много улик указывало на толстяка. При этом он вопил по закону детективного жанра: «Меня подставили!» – и зачем-то настаивал на присутствии во время дознания Юлии. Последнее и вовсе не лезло ни в какие ворота. Она в поместье несколько лет не появлялась и свидетелем быть не могла.

– Тем более не нравится мне этот Василий. Он говорит двумя ртами.

Это была местная идиома. Человек лжив, лицемерен, двуличен, ему нельзя доверять.

– Все аристо такие, – сказал Поликарп. – Они считают лишь себя людьми. Думаешь, его отец или погибший брат были лучше?

– Госпожа ничего такого не говорила, – осторожно отозвался Игорь.

– Не будь идиотом, парень. Она была девчонка, и после папаши любой мог показаться прынцем на белом коне.

Он так и сказал, через «ы», с отчётливой иронией, и это была не оговорка и не акцент.

– Антоний Септимий начал служить в шестнадцать и дорос до фемарха[35]. Заслуги были, но были и знакомства. Быдлу вроде нас с тобой такая карьера не удалась бы. Надо родиться в правильной семье. За тридцать лет он со своими парнями побывал в десятке миров, воюя всерьёз и давя восстания. Он жил во дворце, но по-прежнему спал на полу, постоянно ходил в мундире, ел с солдатами из одного котла. Свой парень! Кому и знать, как не мне. Я родился на «двадцатке» в Сиракузах в семье кочегара-пьяницы. Нас было пятеро у матери, и вечно голодали. Я болтался на улице, сколько себя помню, воровал, попрошайничал и пытался подработать, приходя в наши паршивые комнаты иногда поспать. Ну и однажды попался на краже. Мелочь, но закону всё равно. И судья предложил на выбор: шахту или вербовку в армию. Полагаю, то был лучший день в моей жизни, хотя не долго так думал. Во всяком случае, дожил до седины и не сдох в канаве, а дети получат достаточно, чтоб не начинать, как я.