рассматривая темное пятно за шторой. Рука держащая портьеру, казалась очень знакомой. Грубая кожа, идеально чистый маникюр, один широкий перстень на большом пальце. Кровь в жилах девушки застыла. Дыхание остановилось, глаза открылись так широко, будто были готовы выпасть. Ее схватил приступ удушья и паники. Она испуганно обернулась на парня рядом, потеряв дар речи.

— Все нормально. — не оборачиваясь к ней сказал он.

Силуэт за шторой развернулся. Пелена тьмы упала, как только он сделал шаг в комнату.

— Без проблем добрался, Эш? — радостно сказал Лис, протягивая брату руку.

Генерал замер в проходе, уставившись на Мессалин, позеленевшую от страха. Он протянул руку младшему и натянул свою привычную добродушную улыбку.

— Все отлично, без происшествий пока. — Эш снял пальто и повесил на вешалку на стене.

Мессалин тряслась от страха как листик на ветру. Во рту пересохло, к горлу подошел ком. Тройная доза лифы натянула все нервы до максимума. Ее начало тошнить. На глаза навернулись слезы. Зубы застучали. Эш снова мило улыбнулся и перевел взгляд на банку с драже в центре стола, а потом на брата. Лис сжимал руку девушки.

Тяжелая штора неожиданно отодвинулась и пара официантов поставили на стол два подноса с едой и напитками. Расставив все аккуратно на деревянной столешнице, они так же быстро удалились. Небольшую, увешанную тяжелой тканью комнату, наполнил запах жареного мяса, сыров и специй. Мессалин прижала ладонь ко рту и выбежала прочь, задев стол и уронив один бокал на пол.

— Пойду, наверное, тоже руки помою. — Эш одернул рубашку, обтянутую кожаными портупеями.

Лис подорвался с места и встал у выхода.

— Я все знаю. — спокойно сказал он.

— О чем речь? — Эшлен остановился у края стола, вопросительно повел бровью.

Генерал сложил руки на груди и уперся в столешницу задом. Их взгляды встретились. Они смотрели другу друг в глаза, общаясь без слов.

— Ну и? — Эш дернул бровями. — Что ты хочешь мне этим всем сказать? За что очередная девочка лишиться головы? За предательство или за то что ноги вместе держать не может?

— Кто еще кого предал, Эшлен. — Лис сверлил его взглядом.

Тот вздохнул и махнул руками.

— Очередная любовь до гроба? Сколько их уже было, семь? Десять? А что с прошлой? Как там Мэй?

— Прошу тебя. Хотя бы раз не быть мудаком.

— Хотя бы раз? Да какой это уже раз. Я только целыми днями и делаю, что прикрываю тебя.

— Ты подослал ко мне шпиона, твою мать. — Не сдержавшись во весь голос крикнул Лисандр.

Повисло гнетущее молчание. Снаружи из-за партеры была слышна какая-то ненавязчивая веселая мелодия, женские голоса и вопли. Звон посуды, мужские крики и смех.

— Не я. — кротко ответил он и грустно вздохнул.

Лис сел на свое место и уперся локтями в стол.

— Ну да, ты же просто рядом стоял.

Генерал промолчал и отвернулся.

— Знаешь, я бы понял просто слежку. Пускай. Пускай даже мне каждый день комнату переворачивают, обыскивают, пусть! Но подставлять. Я от тебя не ожидал. Это слишком.

Эш удивленно обернулся на брата и вопросительно нахмурил лоб.

— Подставлять?

Лис не ответил, нервно побарабанив пальцами по столу.

— Если с Мессалин что-то случится. Я тебя не прощу. — неожиданно сказал он.

Эшлен завел правую руку за спину и щелкнул застежкой на портупее. Молчаливо швырнул на стол черную металлическую коробочку и вышел в зал. Тяжелая штора слегка покачивалась от образовавшегося сквозняка. Лис кинув взгляд на темный предмет и привстал, собравшись последовать за братом, но передумал. Откинулся на спинку дивана и уставился в стену напротив пустым взглядом. Губы его невольно поджались, от обиды, страха и злости одновременно. Красная партера снова двинулась, и в мелкую щель, аккуратно как мышка, проскользнул худенький юноша. Лис не оборачиваясь к гостю, кивнул головой в сторону дивана напротив.

— Я Калеб, просили к Вам п…

— Ага, помолчи пока. — перебил его Лисандр.

Юноша тихонечко придвинулся на другой край дивана и зажался в углу у стены, опустив глаза. Напряженное молчание наполнило комнату словно густой дым.

В общей уборной Мессалин повисла над самой крайней раковиной. С губ вниз капала жидкость. Ноги ее подкосились. Она периодически надрывно кашляла и громко сопела. Слезами размыло весь макияж, по щекам текли черные тонкие ручейки. Девушка чуть сильнее уперлась руками в раковину и встала на ноги твердо. Слезы накатили новой волной, крупные капли застыли в глазах. Она еле сдерживала громкие рыдания, но не очень успешно. С горла постоянно вырывались сдавленные крики. Месса приподняла голову и посмотрела в зеркало. Некогда чистые зеленые глаза покрылись красной сеткой капилляр, губы приобрели синюшный оттенок. Мокрые концы волос, которые все это время болтались в раковине, прилипли к обнаженным плечам. Кудри разлохматились еще хуже чем обычно. За дверью послышались приближающиеся шаги. Такие четкие и громкие, как гром среди ясного неба. Они будто заглушали всю музыку снаружи: все крики и все разговоры. Как молот о наковальню- стучали каблуки о паркет. Дверь с тихим скрипом открылась, звуки снаружи ворвались в небольшую уборную и тут же заглохли- как только она закрылась обратно. Эш не торопясь вошел и улыбнулся, как обычно. По доброму, как родной отец или брат. Будто совершенно не желая делать ничего плохого.

Он медленно огляделся вокруг. Темное узкое помещение с парой небольших ламп на потолке. Зеленые стены, местами чем-то испачканные. Четыре раковины у стены возле двери и длинное большой зеркало. Несколько дверей напротив. Крупная плитка с незаумными узорами на полу. Пара потрепанных жизнью полотенец, свернутых в аккуратные рулончики лежали на тумбах у дверей к туалетам. Флакон духов рядом и еще пара стеклянных баночек с драже, таких какие стояли на столе в комнате. На них наклейка с надписью от руки «Лифа». У Мессалин снова подкосились ноги, сорвался громкий плач. Эш не убирая свою добродушную улыбку повернулся к ближайшей раковине и открыл воду.

— Может, есть чего сказать? — сказал он, задирая рукава рубашки до локтей.

Мессалин уперлась в соседнюю стену спиной и медленно скатилась на пол, захлебываясь слезами.

— Честно сказать, от тебя я такого не ожидал, Мессалин. Догадывался, но все же не хотел верить. — Эш натер руки и предплечья мыльной пеной, и тщательно растер, будто хирург готовится к операции— Ну, хоть попробуй оправдаться, вдруг я поверю. У тебя же талант врать.

Мессалин закрыла лицо руками и пыталась сдержать накатывающие рыдания. Все тело невыносимо горело, ноги трясло, в глаза поплыло. Тошнота волнами накатывала, живот словно резало изнутри.

— Ты ведь под лифой? — Эшлен закрыл воду и стряхнул воду с рук