были замешаны в таких делах, он же никак не мог привыкнуть даже к мысли о крови. Поэтому, внутренне содрогаясь перед тем, что предлагал Падилла, он решил спросить, нужно ли во что бы то ни стало убивать.

— Я, признаюсь, не нахожу в этом никакой необходимости, — прибавил он в заключение.

— Что ж, по-вашему, надо сделать? — поинтересовался младший штурман.

— Пощадить их.

— Черт возьми! — презрительно воскликнул Падилла. — Вот мудрое решение — как раз для того, чтобы мы очутились на виселице. Вы, очевидно, забыли, что дон Грегорио Монтихо — человек с большим весом, и потому если он когда-нибудь еще станет на твердую землю, то легко найдет, куда нас упрятать за наши деяния. Лучше всех говорит старая пословица: молчать умеют мертвые, а потому, товарищи, следуйте моим советам и сообразуйтесь с ними. Что вы думаете об этом, Гомец?

— Я нахожу, — ответил Гомец, — что в этом отношении все мы должны придерживаться одинаковых взглядов. Мистер Блю высказался против убийства, и я тоже предпочел бы его избежать. К сожалению, имея в виду нашу безопасность, нельзя последовать его совету целиком. Поступить так, как он бы хотел, было бы с нашей стороны безумием, почти самоубийством. Мне кажется, я знаю средство избежать кровопролития и вместе с тем обеспечить нашу безопасность.

— Какое? — спросили сразу несколько человек.

— Очень простое. Оно до такой степени просто, что я удивляюсь, почему оно до сих пор не пришло вам в голову. Мы, конечно, могли бы пустить наш милый барк плыть хотя бы на край света, но он не так скоро исчезнет из виду. Поэтому лучше оставить пассажиров на судне и дать им возможность спокойно скользить с ним вместе до дна.

— Да ведь это же и предлагал Блю!

— Верно, но это не совсем так. Ведь он хотел предоставить им свободу движения по всему барку; в случае его гибели они имели бы возможность спасаться на остатках мебели, досках или каких-либо других обломках.

— Что же вы предлагаете сделать с ними?

— Связать.

— Вот еще — недовольно произнес Падилла, которому всякое насилие казалось недостаточным. — Для чего же нам хлопотать? Только лишнее беспокойство. Шкипер, а за ним и знатный старик будут, конечно, сопротивляться. К чему? Так или иначе, все-таки придется стукнуть их по голове или выбросить за борт. Так лучше сразу заткнуть им глотку.

— Ну и придумано! — воскликнул Страйкер, до сих пор сохранявший молчание. — Видно, что мы проделали не мало делишек в таком роде. План Гомеца лучше всех, и я тоже кое-что подобное видывал в Австралии, где люди не так кровожадны. Предположив, что шкипер и знатный сеньор захотят сопротивляться, почему бы нам не связать их?

— Вот это верно! — воскликнул Девис, поддерживая Джека Страйкера. — Мой старый приятель в таких вопросах всегда судит правильно. Кроме того, дело представляется мне довольно-таки легким. Нам нужен товар, а другим, по-видимому, нужны девицы. Что же, по-моему, и то и другое добыть можно, и не прибегая к убийству.

— Вот что я вам скажу, — перебил его Гарри Блю. — Как я уже говорил, я против убийств и крови там, где это не вызвано крайней необходимостью. Ведь, в конце концов, если мы оставим их на судне связанными, как предлагает мистер Гомец, то они, наверное, и так потонут, а это избавит нас от неприятности замарать руки в крови.

— Правильно! — закричало несколько голосов. — Возьмем пример с австралийцев и, не отступая от их обычаев, свяжем капитана Лантанаса и дона Грегорио как можно крепче.

Предложение Гомеца было принято единогласно. Все было выяснено и решено. Оставалось назначить время действия и распределить между всеми «работу». Старшему штурману было поручено потопить судно с помощью Девиса, хорошо знавшего плотничье ремесло. На Велардо и Гернандеца была возложена забота о девушках, которых надо было привести в лодку, а на Гомеца — управление лодкой. Младший штурман был поставлен во главе тех, кто должен был захватить золото, а Страйкеру и французу было приказано связать несчастных приговоренных к смерти. Таким образом, план гнусного заговора был разработан до мелочей.

Глава XLII

ПЕРЕПУГАННЫЕ ДЕЛЬФИНЫ

Навстречу верной гибели по гладкой поверхности скользил, подняв свои паруса, барк «Кондор».

Гомец, как единственный матрос, хорошо знакомый с берегом, взял на себя обязанности рулевого. До земли не было и десяти миль: приходилось поэтому с большой осторожностью держать курс вдоль наружного края бурунов. Береговой бриз, впрочем, облегчал путь.

Горы все яснее обрисовывались по правому борту. Гомец старался их припомнить; благодаря яркому свету луны это ему удалось. Трудно было забыть оригинальные очертания двух вершин, посреди которых виднелась седлообразная впадина.

Да, он был уверен, что когда-то уже видел эти двуглавые горы. Однако, хотя они и служили явным признаком знакомой ему местности, ничто не указывало на возможность высадки; ясно было только то, что «Кондор» скоро войдет в большой залив, который врезывается в берег Верагуа.

По мере движения барка открылся вид на обширное пространство воды между берегами, образующее залив в несколько миль шириной.

Но войти туда не позволяли сплошной полосой пенившиеся гребни бурунов.

Пройдя мимо и продолжая держаться уже теперь близкого берега, барк оказался на траверсе относительно двух вершин. Их причудливые силуэты выделялись особенно резко на светлом горизонте, а луна над ними напоминала большую шарообразную лампу. С противоположной стороны, среди скал виднелось открытое пространство воды, и ее темная, невозмутимая поверхность составляла резкий контраст с белыми гребнями по бокам. Еще раз осмотрев местность, Гомец оставил руль и, поручив его датчанину, сам спустился на нижнюю палубу, где все уже были в сборе, чтобы приступить к делу. Страйкер и Ла Кросс запаслись веревками, чтобы связать обреченных, а Падилла и его помощники вооружились ломами, топорами и отмычками для взлома и вскрытия всех хранилищ.

Старший штурман стоял у грот-мачты с зажженным фонарем в руках. Рядом с ним Девис держал бурав, деревянный молот и долото. Они подошли к люку с