Любопытная трактовка событий. По ней выходит, что контрадмирал Никольский и контр-адмирал Лобов выполняли лишь роль посыльных — «посредников» между Пархоменко и тем же Сербуловым. Хотя, очень похоже, что так и было.

Мало кто знает о том, что в течение первых недель после катастрофы никто из сослуживцев-офицеров не навестил семью капитана 3-го ранга Матусевича. Командир электротехнического дивизиона «Новороссийска» Ефим Матусевич, возглавляя расчет ПЭЖа, руководил действиями боевых постов БЧ-5 и аварийными партиями, жертвенно и героически до конца выполняя свой воинский и гражданский долг, погиб на боевом посту. Его жена, с двумя крошечными дочерями, младшей из которых было всего три месяца, узнав о катастрофе с линкором, в тревоге и смятении ожидала вестей. Она не теряла надежду даже в те часы, когда линкор, поблескивая ракушечным днищем, неумолимо погружался в мрачную глубину.

Этому явлению есть вполне логичное объяснение. Командующий флотом вице-адмирал Пархоменко, дискретно приходя в состояние ступора, в ожидании сурового решения Вячеслава Алексеевича Малышева запретил своим подчиненным сообщать семьям погибших какую-либо информацию. Офицерам, чудом спасшимся после переворачивания линкора, категорически запретили делиться информацией по событиям той трагической ночи. А офицеры линкора, находившиеся в ту ночь на берегу, не обладали информацией о потерях, и, кроме того, им было стыдно смотреть в глаза вдовам и детям своих сослуживцев, погибших на боевых постах, в те минуты, когда сами они, находясь на берегу, мучительно решали проблему — быть или не быть, жить или не жить? И выбрали таки — жизнь. И лишь отдельные из них, уже опасаясь уголовной ответственности, соблаговолили прибыть на корабль, который к тому времени покачивался на волнах килем вверх. Характерный пример — с командиром дивизиона движения капитан-лейтенантом Фридбергом, «доставленным» (?) на днище линкора лишь тогда, когда потребовалось сориентировать спасателей, пытавшихся спасти моряков, остававшихся в перевернувшимся линкоре и стучавших в днище.

В тематике лженауки под названием «Основы марксизма-ленинизма» заметное место занимала тема «О роли личности в истории». В процессе исследования этой темы встречаются примеры выдающихся личностей, в той или иной степени повлиявших на ход отечественной или мировой истории. Опускаясь на нашу грешную землю, без всяких теоретических измышлений начинаешь вполне конкретно ощущать, как действия одного человека, если и не способны спасти аварийные корабли с тысячными экипажами, но уж погубить их точно могут.

Всем этим явлениям несложно найти объяснение. Что нам известно о Викторе Пархоменко, чьи безграмотные решения приблизили катастрофу линкора и способствовали гибели сотен человек из его экипажа?

Пархоменко Виктор Александрович, родившись в 1905 году, на действительную воинскую службу был призван в 1923 году. С августа по октябрь служил краснофлотцем, с октября 1923 года по сентябрь 1924 года — курсант Артиллерийской школы младших специалистов в Севастополе. Тогда же вступил в ВКП(б), а с получением старшинского звания с сентября

1924 по ноябрь 1925 года исполнял обязанности парторганизатора по комсомолу в одной из частей береговой обороны Черноморского флота. Была при политотделах частей такая штатная категория — «помощник политрука». На рукава матросской форменки нашивалась багряная «комиссарская» звезда и под ней в красной же окантовке красовались старшинские нашивки, соответствовавшие старшине на корабле либо сержанту в части береговой обороны. С декабря 1926 года по ноябрь 1927 года Виктор Пархоменко — политрук роты учебного отряда. С ноября 1927 года по сентябрь 1928 года — политрук 50-го отдельного авиаотряда ВВС Морских сил Черного моря. То есть до 24 лет молодой коммунист Пархоменко успешно служил полит-«бойцом» и младшим политработником и о строевой карьере моряка наверняка и не помышлял. В эти годы в РККА и РККФ проходила масштабная чистка командных кадров, зараженных (?) буржуазной идеологией, и на замену опытным офицерам, имевшим опыт Первой мировой войны, готовилась замена из состава партийного актива, социально близкого большевистскому режиму. Молодых флотских политработников, предельный возраст которых не превышал 37 лет, в большинстве своем малообразованных, направляли на учебу на специально созданные «параллельные» классы при ВМУ им. Фрунзе. Нечто подобное было и в армии, только на более высоком уровне. Так, военком дивизии Конев был направлен на командный факультет военной академии. Но следует учесть, что армейские условия в значительной степени отличались от флотских. Если бывший комиссар дивизии возвращался в армейскую структуру командиром бригады или дивизии, то у него были реальные возможности освоиться в новой должности в привычной ему обстановке. А теперь представьте себе молодых амбициозных политработников, имевших звания политруков, батальонных комиссаров. «Партия» поставила им задачу — стать передовыми морскими командирами, только не объяснила им доходчиво, что командовать боевыми кораблями значительно сложнее и ответственное, чем проводить диспуты и партийные собрания. Для большинства этих перспективных «образованцев» пришлось устраивать многомесячные подготовительные курсы, ни о каких приемных экзаменах, естественно, и речи не было. Даже с учетом того, что эти молодые политработники попали в аудитории, сохранявшие дух и традиции жесткого военно-морского быта и фундаментального образования, этими традициями еще было нужно проникнуться. А с учетом крайне агрессивного настроя этих потомственных оборванцев к «царскому наследию» это было нереально. Если же учесть, что «партийные» слушатели опекались высшим партийным руководством и имели право свободного посещения занятий, то о качественном получении и освоении знаний не стоило вести речь. Но что делать — время было такое, что даже при подготовке врачей делались попытки внедрения вечернего и даже заочного обучения. Несложно себе представить тот уровень знаний и особенно навыков, что несли на корабли и части флота выпускники этих, с позволения сказать, «параллельных» от флотской науки классов. Из наиболее заметных фигур, обучавшихся на этом командном «ликбезе», можно назвать адмирала Октябрьского и контр-адмирала Абрамова. Простой, но доходчивый пример — бывший политрук роты аэродромного обслуживания назначался командиром нового сторожевого корабля или минного тральщика. Бывший секретарь парткома военторга назначался штурманом средней подводной лодки. Как правило, попадая на ответственные должности, требующие серьезной теоретической подготовки, хороших практических навыков и известной сноровки, выпускники «параллельных» классов либо надолго «застревали» на первичных должностях и требовали дополнительной специализации, либо попадали на скамьи подсудимых за аварии и гибель личного состава. Особенно часто это явление прослеживалось среди подводников. Подобные метаморфозы с партийными «назначенцами» зачастую грозили навигационными авариями и катастрофами, и они таки случались на флотах и флотилиях. Я подробно описал подобные ситуации в книге под названием «Война на Черном море, как череда подвигов, преступлений и наказаний». Годы-то были «стремные» — тридцатые. В специфических условиях флота — это была очередная авантюра, базировавшаяся на бредовой ленинской установке о «кухарке, способной управлять государством». Бывшую ткачиху в должности наркома могу себе представить, а бывшего политрука в должности старшего помощника командира средней лодки представляю себе с трудом.