– У меня есть живая вода! – негромко сказала Катерина.

– Не может быть! И кто же её достал?

– Я! – Катерина уже как-то попривыкла к облику Избора и не испугалась, и не отпрянула, когда он к ней приблизился, а он взял её за запястье холодной, склизской лапой, отчего Кир вздрогнул и почувствовал, что у него по загривку просто толпы мурашек бегают! От крайней брезгливости!

– Пойдём! Тогда я смогу тебе хоть как-то отплатить добром за то, что ты мне вернула надежду… – он понизил голос так, что слышно было только Катерине. – И больше того, гораздо больше! Я не знаю, как и что будет, но я уже знаю, что она меня не предала! Нет, может быть, она убежит, когда увидит, в кого я превратился… Может быть! Но сейчас я верю, просто верю в то, что бывает и по-другому! – он махнул слуге и тот с поклонами поднёс князю небольшой прозрачный сосуд. Избор подставил сосуд под струйку воды, и над горлышком заискрилась крохотная, переливчатая радуга. Князь довольно кивнул, увидев радугу. – Возьми. Смешай две капли моей воды и две капли живой и смажь ему глаза. Он прозреет! – Избор устало опустился на землю около источника.

Катерина же метнулась к Степану. Капнуть четыре капли из двух флаконов, много времени не заняло. А потом так задрожали руки, что пришлось плошку отдать Киру.

– Я подержу, не нервничай! – Кир сочувственно смотрел на Катьку и на Степана. Непонятно, кто больше волнуется!

Катерина тронула указательными пальцами жидкость, та разделилась ровно пополам и послушно обволокла подушечки пальцев. Совершенно против законов физики! Стоило только коснуться век Степана, как жидкость тут же перетекла на них, Катерина отступила.

– Открой глаза! – велел Избор.

Степан чуть помедлил. Страшно было. А ну как не подействовало! Он чуть не с усилием поднял веки и увидел тут же увидел весьма заинтересованную морду Баюна, который по извечному кошачьему стремлению быть поближе к центру событий свесился со спины Сивки и уткнулся практически в Степанову физиономию.

– Баюн! Сивка, Кир! Я вижу! Кать! Я вижу! – он наконец-то увидел и Катьку. Бледная и очень взволнованная, она стояла справа в двух шагах.

– Какое счастье! – только и успела она сказать, как завыли, затрубили трубы где-то в стороне.

– А! Царевна едет! – довольно произнёс Баюн.

– Что? Что ты сказал? – Избор даже охрип от неожиданности.

– Ну, что-что… Мой друг и названный брат Катерины, Бурый Волк везет царевну Премилу. Стоять! Нечего тебе сейчас в озере делать. У неё глаза завязаны, и она понятия не имеет, куда едет!

– Но почему она тебя слушается? – изумленно проговорил князь Избор. Он отлично помнил, что Премила была весьма своевольна и покорной её никак не назовёшь!

– Она… Она от отчаяния хотела убить нашу Катерину. И почти это сделала. Ну, то есть то, что сказочница не погибла, не её заслуга! – объяснил Баюн. – Вот и едет.

– Она что, сошла с ума? – в ужасе отпрянул Избор. – Кровь сказочника – страшное проклятье для убийцы!

– Да, она знала! – грустно сказала Катя. – Похоже, что жить больше не могла, вот и решила так…

Избор даже забыл о том, как именно он выглядит! Он со страхом смотрел на Катерину, ужасаясь тому, что может произойти с его невестой. Даже собственное уродство внезапно отступило на задний план!

Когда показался Бурый с сидящей на его спине черноволосой девушкой с завязанными глазами, Избор как раз собрался с духом, и решил предложить сказочнице любой откуп за жизнь Премилы!

– Я привёз царевну! – грозно рыкнул Бурый, спуская девушку со спины. Жаруся в виде серой голубки, сопровождающая Волка и Премилу, опустилась на ветку ивы.

– Я… Я виновата перед тобой, сказочница Катерина! Ты спасла меня, а я… я хотела убить. Я приму любую казнь! – Премила была совсем бледной, но старалась держаться ровно и говорить отчетливо. Избор дёрнулся было к ней, но его остановил Волк.

Катерина молча взяла её за руку и сняла повязку. Премила удивлённо огляделась. – Это… Это ведь Причудье! Зачем я тут? Мой… Мой бывший жених бежал сюда. Бежал от меня!

– Нет, не от тебя и не бежал! – мягко сказала Катерина и чуть отступила в сторону. Глаза у Премилы большие, серые, а тут стали просто огромными! Она отпрянула в ужасе, вскрикнула.

Избор, закрыл лапами морду, застонал, отвернулся.

– Стой! Стой! Кто? Кто ты? – Премила никогда не была труслива, а тут в омерзительном чудище померещилось что-то знакомое, такое знакомое… – Покажись!

Избор невольно повернулся к ней, и она увидела глаза чудовища. – Избор?

Одно слово, просто имя, и несчастного князя затрясло, словно в лихорадке, он вскрикнул, кинулся в воду, скрылся под ней.

– Что это? Что с ним? – Премила испуганно обернулась к Катерине.

– Его околдовали одновременно с тобой! Он никуда не бежал в страхе, зато был уверен, что это ты не захотела его расколдовать, побоялась приблизиться, предала его! – печально ответила Катерина.

– Что? Избор!!! – Премила побежала к воде, но князь уже вынырнул и двинулся к берегу, торопясь к невесте.

– Ничего себе лягух! – просипел рядом очень удивленный Кир.

– Да, он всегда был красив! – довольно кивнула Жаруся.

– Особенно по контрасту, так вообще! – подтвердил Степан. Он никак не мог насмотреться на то, что его окружало, и жалел только о том, что Катька далеко стоит!

А те двое стояли по колено в ледяной воде и никак не могли разнять руки, и вдруг Премила что-то сказала, понурилась, словно погасла, попыталась высвободиться. Но князь не позволил, взял её на руки, вынес из воды, а подойдя к Катерине, поставил Премилу себе за спину и плечи расправил. Защитил!

– Я знаю, что моя невеста сделала непозволительную вещь, и ты можешь потребовать её жизнь! Возьми в уплату мою! Нет, Премила! Я так решил!

Катерина и не собиралась мучить этих влюблённых чудаков.

– Не спорьте! Я и не собиралась брать ничью жизнь. Царевна Премила, я простила тебя. И ничего в уплату мне не нужно. У тебя нет долга.

Тут уж Премила не выдержала!

– Кто бы мог подумать, что она вообще плакать умеет! – Степан как раз ту птичку не простил однозначно! – Чуть Катьку не угробила!

– Да уж… Ну, Катерине-то виднее. Наверное! – тихо сказал ему Кир.

Избор, совершенно сияющий и счастливый обнимал рыдающую на его плече Премилу, и отдавал громкие команды слугам.

– Я вас просто не могу отпустить! Ну, прошу, умоляю, мы оба просим! Да?

– Ддддаааа… – Премила, оказывается, принадлежала к той редкой породе женщин, которые плакали красиво. Она как раз становилась всё краше и краше, словно смыли слёзы и боль, и обиду, и горечь предательства, и все беды, что на царевну свалились, и вину за убийство, которое как она думала, совершила, и ожидание проклятия, которые томили её последнее время. – Пппожалуйста! – она неловко, по-детски, вытерла слёзы и глянула на Катерину. – Прошу тебя!