делами. Никто не докучал им вопросами, встречные приветствовали ненавязчиво, лёгкими поклонами.

У дверей малой приёмной, которую Анирет хорошо помнила, два посвящённых воина Таэху отсалютовали им и пропустили внутрь. На невысоком столе посередине комнаты был накрыт ужин. Через открытые ставни проникала приятная вечерняя прохлада. Верховный Жрец, стоявший у окна, обернулся и улыбнулся искренне и тепло. Царевне стало жаль, что Нэбмераи не так уж и рад этой встрече.

– Я надеялся, что вы придёте сегодня, – жестом он пригласил их к столу, сел в одно из плетёных кресел.

– Благодарю за гостеприимство, мудрейший, – Анирет склонила голову, потом села напротив.

Нэбмераи ограничился коротким кивком и сел рядом с ней. Взгляд Верховного Жреца упал на руку царевны, на кольцо, которое он, конечно же, узнал. Они с племянником переглянулись, и Джети одобрительно кивнул.

– За вас, – сказал он, когда чаши были наполнены золотистым храмовым вином. – Владычица Таинств благословила ваш выбор не зря. А ведь ещё недавно мы с Великим Управителем беседовали о том, сбудутся ли наши надежды. Да-а-а, Нэбмераи, даже тебе нелегко скрыть. Твой отец бросал на твою мать вот примерно такие же взгляды, когда ещё не знал, одобрят ли родители её выбор, по нраву ли он придётся мне. А впрочем, Ашаит бы всё равно никого не послушала. Они были друг для друга, это все видели.

Анирет украдкой посмотрела на супруга. Тот уставился в чашу с вином, держась с привычной невозмутимостью, но всё же она различала смущение. И, похоже, сравнение было ему приятно. «Хорошо, что не как у моих родителей», – невольно подумала царевна и усмехнулась.

– А ведь я о них почти ничего не знаю, – поддержала разговор Анирет, понимая, что Нэбмераи вряд ли вставит хоть слово, если этому не поспособствовать.

За ужином Джети охотно рассказывал о семье, вспоминая только светлые моменты, так что в итоге и страж царевны присоединился к рассказу. Верховный Жрец явно был очень рад этому небольшому семейному воссоединению, и его настроение передалось гостям. Не хотелось омрачать вечер ничем, но всё же после ужина пришлось вспомнить и о незаданных вопросах.

– Мудрейший, я бы хотела узнать о проведённом ритуале. Проклятие Ваэссира.

Джети нахмурился, но взгляд его стал скорее печальным, чем строгим.

– Ну скажи ей, – бросил Нэбмераи. – От меня можешь отговориться, но она-то имеет право знать?

Верховный Жрец ответил далеко не сразу.

– Ты ведь помнишь, госпожа царевна, как в этой самой комнате мы говорили все вместе в тот день… о предательстве. Павах из рода Мерха был якорем для души царевича Хэфера, а потому ему было позволено жить, и жизнь его берегли как величайшее сокровище. Я был одним из немногих, кто верил, что это иное служение станет не вынужденным, а осмысленным. «Если бы я мог теперь, я не раздумывая поменялся бы с ним местами», – так он сказал мне однажды, и это не было пустыми словами. Тогда я ответил ему, что такой шанс Боги не предоставят… Однако, по сути, случилось именно это. Госпожа моя царевна, – Джети серьёзно посмотрел ей в глаза. – Я больше не могу называть этого рэмеи предателем. Он сделал для своего искупления то, что другим было бы просто не по силам. И я знаю, что когда он предстанет перед Ануи, его сердце снова будет лёгким.

– Но мой брат – мёртв, – с горечью возразила Анирет.

– Спокойствие духа, открытый путь к перерождению важнее существования в привычной смертной форме, – мягко заметил Джети. – А дух его более не потерян для нас, для твоего рода…

Не веря себе, царевна переглянулась с Нэбмераи, и тот успокаивающе коснулся её руки. Верховный Жрец обвёл их обоих взглядом:

– Вы ведь помните сказку о Храбром Инени?..

* * *

Мягкий золотой свет двух светильников отгонял тени, но ночная темень обступала беседку, перешёптываясь шелестом ветвей. Умиротворяющую тишину нарушал только негромкий звук их шагов. Нэбмераи держался за её плечом, играя роль телохранителя даже среди своих сородичей. В его присутствии царевна неизменно черпала уверенность, хоть и боялась грядущей встречи.

Жрец Таэху преградил им путь. Анирет узнала Сэбни – целителя, приставленного к Паваху ещё в их прошлый визит.

– Верховный Жрец предупредил, что вы придёте, – почтительно проговорил он, поклонившись. – Но я должен спросить – ты уверена, госпожа?..

Анирет молча посмотрела на целителя, и было в её глазах что-то такое, что Сэбни опустил взгляд, пропустил её. Но царевна отметила и иное – не сомнение в её намерении, нет. Сэбни словно защищал своего подопечного, опасался, что ему могут причинить вред.

Девушка медленно вошла в беседку, неотрывно глядя на плетёное кресло, отвёрнутое от входа, на неподвижно сидевшего в нём мужчину. Горло сжалось.

– Павах… – тихо позвала она и поправилась: – Инени?..

Но он не откликнулся.

Анирет обошла кресло… и замерла, пошатнувшись, сжала столбик беседки так, что побелели пальцы. Когда дядя и Джети предупреждали её, она не могла представить.

Царевна знала обоих стражей Хэфера с детства, взрослела вместе с ними, проводила рядом много дней. Но этого мужчину она не узнавала. Опустевший взгляд, устремлённый в никуда. Бессмысленная мёртвая маска вместо знакомых черт… Нет, страшнее мёртвого, потому что воин всё ещё был жив… жив телом, но не разумом, и дух его был похоронен глубоко в гробнице дышащей плоти, а может быть, парил уже в неведомых пространствах Западного Берега.

Таэху хорошо заботились о нём. Его волосы были аккуратно пострижены, лицо – гладко выбрито, когти подпилены. Но едва ли это имело значение для него самого.

И всё же, когда Анирет посмотрела на него внутренним взором, она уловила едва теплящийся огонёк прежней сути. Царевна словно видела расколотый алебастровый сосуд, части которого стремились собраться воедино, но уже не могли.

Шагнув к воину, девушка села у его ног, накрыла ладонями его руки, сложенные на коленях – прохладные, сухие… живые.

– Отзовись мне, прошу, – тихо попросила она. – Это я, Анирет… Ты ведь помнишь меня, да? Мы были… – её голос дрогнул. – Мы были друзьями много, много лет…

Ей показалось, что пальцы мужчины дрогнули, но он не шелохнулся и даже не посмотрел на неё, созерцая свою бесконечную ночь.

– Мне так нужна твоя помощь… Пожалуйста, отзовись мне, Инени… – шептала Анирет, точно заклинание, и тихо говорила с ним, напоминая какие-то эпизоды из далёкой уже прежней жизни.

Отчаявшись, царевна взяла его неподвижную руку, прижала к своей щеке. Павах вздрогнул, точно его ударили, опустил голову, глядя куда-то сквозь неё. Его руки обхватили её лицо, слепо ощупывая; пальцы нежно очерчивали скулы, губы. И царевна не отстранялась, неотрывно смотрела ему в глаза, боясь вздохнуть, видя,