– Ани…рет… – вдруг проговорил он хрипло, едва разборчиво, словно давно отвык говорить. – Анирет…

– Да, это я, – улыбнулась она сквозь слёзы, уже не в силах ни о чём просить.

Где-то в темноте, за границей света, замерли, прислушиваясь, оба Таэху, и девушка была благодарна им за то, что не мешали.

Он повторял её имя, гладил её лицо, точно это единственное помогало ему балансировать в осознанности, точно своими ладонями он видел то, что не могли различить глаза. В какой-то миг царевне показалось, что мужчина пытался сказать ей что-то ещё, силился преодолеть свою расколотость, собрать по кусочкам и выразить единственную очень важную мысль, для неё одной.

– Анирет… моя… – воин нахмурился, сосредотачиваясь и снова ускользая во мглу. – Моя… царица…

– Я? – тихо переспросила девушка, осторожно касаясь его рук и по-прежнему не отстраняясь. – Я – твоя царица?..

Павах – или Инени? – снова потерял с трудом пойманную мысль, посмотрел на неё, нежно коснулся волос, увлёкшись звоном золотых бусин на концах её кос. Потом ему всё-таки удалось вынырнуть снова, и во взгляде было столько боли, что Анирет едва не отшатнулась.

– Царица… – произнёс он очень чётко. – Анирет, царица!

– Я не… не понимаю, прости меня. Но я очень постараюсь понять…

Воин вдруг глухо зарычал, схватил её за плечи и с силой тряхнул. Анирет отчего-то точно знала, что он не причинит ей вреда, но всё же было страшно – страшно видеть, как он обращал всю эту бессильную ярость внутрь, на себя, как пытался подстегнуть себя сделать больше, чем вообще был в состоянии. И потому девушка не пыталась вырваться, даже когда хватка стала действительно болезненной.

– Нэбмераи, стой! – воскликнул Сэбни, но её страж уже был рядом, с силой разжал руки Паваха, отталкивая его от Анирет, и поднял её на ноги.

Воин бессильно откинулся в кресле, словно как только потерял контакт с царевной, сорвался обратно в свою бездну. Он дрожал, словно его бил озноб, и губы беззвучно что-то шептали, но Анирет уже не могла разобрать слов. Высвободившись, она устремилась к нему, взяла за руку, но зримое присутствие в его взгляде уже угасало, таяло прямо у неё на глазах.

– Он ведь пытался что-то сказать мне, – глухо проговорила царевна, выронив его руку, зло утирая слёзы. – Как будто пытался предупредить о чём-то. Он бы не сделал мне ничего плохого!

Оба Таэху молчали – не спорили, но и не соглашались. Потом Сэбни вернулся к своему подопечному, поднёс ему воды, тихо уговаривая, помогая выпить. Нэбмераи деликатно обнял её за плечи, увёл в ночь. Она глотала слёзы, безуспешно стараясь успокоиться, не оплакивать.

Павах словно забыл, как жить… и всё же пытался достигнуть её, всеми силами пытался.

Глава 39

Им пришлось задержаться дольше, чем они собирались, но бальзамировщица оправдала ожидания Хэфера. Благодаря ей непосредственная угроза жизни принца отступила хотя бы на время. Когда они наконец снялись с места, жрица напутствовала их хмурым ворчанием, что они угробят эльфа на болотах, что все её труды пойдут священным псам под хвост и что всё равно они не довезут его туда, куда собирались.

Хэфер знал, что довезёт. Иного он просто не мог допустить. Осознание хрупкости вверенной ему жизни, понимание, сколько всего зависело от сохранения этой самой жизни, почти пугало. Но Боги ведь свели их не просто так – уж точно не для того, чтобы он проводил Эрдана в Страну Вечного Лета.

Через полтора дня они добрались до условленного места, где уже ждали двое Ануират. Пополнение небольшого отряда удивило псоглавых, но задавать вопросы царевичу они не решились – только тихо переговорили между собой, когда он был занят Эрданом.

Понемногу из обрывочных реплик эльфа Хэфер сумел восстановить, насколько возможно, целостную историю. Когда весть о смерти наследника трона Обеих Земель достигла королевы, а обвинения были выдвинуты роду её ближайшего союзника и эмиссара в Таур-Дуат, Тремиана Ареля, она не стала дожидаться собрания и решения Совета Высокорождённых. Это могло затянуться на долгие месяцы, и момент был бы упущен. Никого не уведомляя, Ллаэрвин пошла против правил и сама собрала небольшое тайное посольство, целью которого было как можно скорее добраться до Владыки и Великого Управителя, рассказать правду и выступить вместе с ними против общего врага. Не раз Эрдан подчёркивал, как важно было сохранить союз. Он целиком и полностью поддерживал решение матери и был уверен в мудрости своих союзников-рэмеи и в том, что всё удастся разрешить мирно. Но он был готов и к гневу Владыки в его великой скорби и знал, что, возможно, отправляется в Таур-Дуат не только как посол, но и как заложник мира. В то, что Император причинит ему вред, не верили ни он сам, ни королева. И те особые договоры, что связывали Ллаэрвин с Хатепером, должны были стать ему защитой. В том, что дядя вступился бы за принца, Хэфер не сомневался, как и в том, что отец не совершил бы никаких непоправимых действий до завершения расследования, раз уж даже против родов Мерха и Эрхенны пока ничего не предпринял открыто. Именно это заставляло его думать о третьей силе – возможно, даже не одной…

Эрдан отбыл из королевства почти год назад и не знал всего, в чём был обвинён род Арель. Но даже то, о чём он говорил, не оставляло надежд на оправдание доброго имени Тремиана – на павших в Игре Дворов традиционно возлагали многие чужие ошибки и промахи.

С падением Дома Арель во многие области жизни Данваэннона пришёл хаос. Дело касалось не только выстроенных дипломатических связей и связей через осведомителей. Насколько Хэфер разбирался в эльфийской политике, уход с арены событий целого Высокого Рода для эльфийского общества был сродни кошмару, поскольку означал разрушение великого множества привычных цепочек взаимосвязей. В текущей ситуации существовал большой риск очередной смены власти, и появление внешнего врага было бы в этой ситуации действительно идеальным решением. Но королева свято чтила прежние договоры, и такой шаг, как конфронтация с рэмеи, был для неё неприемлем.

Ллаэрвин Тиири сейчас, должно быть, буквально тонула в дрязгах и всеобщем недовольстве, пытаясь примирить фракции между собой и с новой действительностью. А если учесть ещё и подробности столкновения в Лебайе, о которых Хэфер узнал от отца, – задача королевы многократно усложнялась. Ей необходима была поддержка, подтверждение того, что она не осталась одна на этом поле боя. Потеря сына станет сокрушительным ударом… и кто-то понимал это слишком хорошо.

Как Эрдан уже говорил Хэферу,