прима остановилась около нашего стола, я встал, и она озорно пропела мне – «А я вредная такая…» Я засмеялся, потому что мгновенно вспомнил наши прошлые встречи, которые кончались почему-то недоразумением. Однажды, когда Алла была еще в самом начале своего звездного пути, она спела на престижном концерте новую песню, которую написал какой-то, как она сказала, талантливый инвалид, прикованный к постели. Фамилия его была, по-моему, Горбонос.

А потом мы оказались в одной компании (не помню, как звали хозяйку дома, но она представилась композитором) и весь вечер провели вместе. Народу было человек шесть. Алла была в ударе, то и дело садилась за фортепьяно и пела, пела… И ссылалась на неведомого Горбоноса, который вроде бы все это сочинил. Песни были неплохие.

Но по поводу одной из них – на стихи великого Микеланджело – я высказался весьма скептически. Пугачева, кажется, всерьез обиделась и, пытаясь меня переубедить, снова села за фортепьяно и наиграла мелодию уже без слов… Но именно мелодия-то мне и не понравилась… Уже позже я узнал, что великая певица просто всех нас мистифицировала. Никакого Горбоноса на свете не существовало, а музыку писала она сама. Кстати, у нее есть очень яркие песни, которые она создала в те времена.

Однажды на концерте «Песня года» Алла Борисовна подошла к нам с Женей Мартыновым и сказала: «Давайте чего-нибудь создадим вместе… Пора бы уже…»

Честно сказать, я обрадовался, потому что очень высоко ценил ее талант и был искренним поклонником Пугачевой. Но Женя писал тогда свои песни для себя и для Сони Ротару. А без него предложение примадонны повисло в воздухе.

Как-то она передала мне кассету и попросила написать слова на уже готовую мелодию. Я так и не узнал, кто был ее автором, потому что пленка каким-то образом закрутилась, когда я вставил кассету в магнитофон, и порвалась. Мне было неловко признаться Пугачевой, что я запорол кассету, и я ничего ей не сказал. А когда она позвонила мне и спросила – не звонил ли я ей, надеясь, что я написал песню, я сказал, что нет. На этом и закончилась наша попытка поработать вместе. Сейчас я об этом очень жалею.

И еще был неприятный случай в Кремлевском дворце, куда меня пригласили почитать стихи по случаю Дня Победы. Режиссером концерта была Алла Борисовна. Я прочел «Балладу о матери» – очень известное свое произведение, на которое уже давно была написана музыка Женей Мартыновым и которое всегда принималось любым залом очень хорошо – исполнялась ли песня или просто звучали эти стихи. Но мой номер был изъят из телевизионной версии. Как мне потом сказали – инициатором этого решения была Алла Пугачева. Я не очень поверил, но, как говорится, осадок остался…

И вот, стоя в «Метрополе» рядом с поющей примадонной, когда она озорно спела мне – «А я вредная такая…», я мысленно прокрутил в памяти те далекие и близкие времена и подумал, что все это суета, а есть лишь талант, творчество и прекрасный голос, которым я опять заслушался в тот вечер…

К барьеру

В начале января 2006-го года мне позвонили с НТВ и пригласили в передачу «К барьеру». Тема была злободневная – «Монетизация льгот». Я спросил, кто мой противник. Мне назвали имя одного молодого депутата, который был активным сторонником новой реформы. Но поздно вечером с телевидения позвонили вновь и сказали, что к барьеру придет другой дуэлянт – В. В. Жириновский. Надо сказать, что постоянный возмутитель спокойствия, каким Владимира Вольфовича знают у нас в стране, не однажды был моим гостем в авторской программе «Виражи времени» на «Радио России», и у меня с ним сложились нормальные отношения.

Я выступал активно против монетизации льгот и приготовил, как мне казалось, убедительные аргументы. А Жириновский был «за». Наши точки зрения никак не сочетались, и схватка предстояла жестокая.

Зарекомендовав себя очень опытным и остроумным полемистом, он редко проигрывал в подобных дебатах и потому мои друзья и коллеги, узнав о предстоящем поединке, отговаривали меня участвовать в нем. Может быть, потому что я предлагал им стать моими секундантами. И кое-кто из них побоялся. Не решился прийти на поединок и известный возмутитель спокойствия А. Минкин. А времени было в обрез. Я искал соратников. И нашел.

На другой день мы сошлись с Владимиром Вольфовичем на площадке у Владимира Соловьева. Моими секундантами стали Светлана Петровна Горячева – очень уважаемая мной депутат Государственной Думы, и Матвей Ганапольский – мой коллега, известный своей бескомпромиссностью и умением спорить.

Поскольку мы не знали, как идет голосование и кто из нас побеждает по количеству голосов телезрителей, каждый из «дуэлянтов» изрядно нервничал. Забегая вперед, скажу, что рейтинг у передачи в этот вечер был очень высок. И количество участвовавших в голосовании телезрителей перевалило за сто тысяч. Владимир Вольфович проиграл мне с разгромным счетом – 18 тысяч против 87 тысяч. Но это стало известно позже. А пока мы стояли друг против друга, как два разъяренных быка, и пытались доказать всей стране, прильнувшей к телевизорам, свою правоту. Но правда оказалась на моей стороне, потому что я защищал интересы поколения – интересы бывших солдат Великой Отечественной, ветеранов тыла, пенсионеров, инвалидов, отдавших Родине лучшие годы своей жизни, труд и здоровье, которых новая реформа загоняла в темные закоулки бедности, одиночества и бесправия. Я и сейчас убежден, что «монетизация льгот» была серьезной политической ошибкой и примером социального закабаления простых людей.

Не буду пересказывать все подробности и наиболее острые моменты дискуссии, но не могу не признаться, что мои секунданты, выступавшие умно и аргументированно, и аплодисменты сидящих в зале телезрителей помогли мне в нелегкой дуэли с опытным противником. Ведущий программы Владимир Соловьев, как всегда, блестяще вел дуэль.

Вечером, сидя у экрана телевизора, я вновь переживал ту схватку у барьера… После передачи телефон мой разрывался от звонков коллег, политиков, известных деятелей культуры, знаменитых артистов и просто незнакомых людей, которые поздравляли меня с победой.

И много еще дней после той схватки меня останавливали на улицах москвичи и благодарили за поддержку. В основном это были люди пожилые, которых впрямую касалась новая реформа.

На какое-то время мы с Владимиром Вольфовичем отошли друг от друга… Он, как я думаю, сильно переживал свое поражение. Ибо политики избалованы успехом. Я чувствовал эту отчужденность. И прошло несколько месяцев, прежде чем мы объяснились с Жириновским. Он признал объективность моей позиции… Но шли письма ко мне от радиослушателей программы «Виражи времени», и схватка