еще делает. Графа трудно поймать на публике, так что все это представление – для них, показать, как близки их семьи. А ты-то как сюда попала? Без обид, но ты не выглядишь как одна из них.

– Да какие обиды, – говорю я. – Меня пригласил друг, но бросил. Честно говоря, уже не уверена, зачем он вообще меня пригласил. Моя компания бросает тень на его имидж. – Кейти подталкивает мне еще одну порцию, и мы чокаемся маленькими стаканчиками, а потом, сморщившись, выпиваем залпом. – А ты здесь одна? – спрашиваю я, содрогаясь от горечи.

– Я… э-э-э… я тоже пришла с другом. Похоже, нас обеих бросили. – Она оглядывается по сторонам с пьяным энтузиазмом и саркастически салютует мне своим стаканом.

– Это место занято?

К нам подваливает мужик, прерывая наш разговор и глядя на стул рядом со мной. У него черные, как вороново крыло, волосы, которые на свету отдают синевой, совсем как перья Люси. Они длинные, но ухоженные, зачесаны назад и завиваются у ушей, волосок к волоску. Белые зубы сияют на лице цвета кофе с молоком, а глаза цвета кофейных зерен. Он похож на кинозвезду, так что, конечно, я жестом показываю, что место свободно.

– Ты пришла с Гилфордом, да?

– Ну да… – говорю я осторожно, не уверенная, что нужно в этом признаваться теперь, когда он так очевидно жалеет, что привел меня.

– Погоди… – заговаривает Кейти, сидя напротив. – Твой «друг» – это Фредди Гилфорд? Сын графа Оксфорда? – Я киваю, и она краснеет.

– Ох, черт. Я не… что же ты не сказала! – восклицает она, явно расстроенная тем, что сплетничала о моем друге и его семье.

Я смеюсь.

– Все в порядке, правда, – уверяю я ее, и она просит у барменши еще один бокал вина, а ее губы становятся одного цвета с платьем.

– Откуда ты его знаешь? – спрашивает мужик. От него веет таким же авторитетом, как от полицейского, и я чувствую себя обязанной отвечать.

– Он служит там, где я живу, – говорю я, понимая по его офигевшему выражению, как странно это прозвучало. – Я живу в Лондонском… Тауэре, я встретила его, когда он стоял на часах.

– Лондонский Тауэр, – снова встревает Кейти с широко раскрытыми глазами, и я вижу по ее лицу, как мысли роятся у нее в голове.

– Это не то, что ты думаешь, правда.

– Так, значит, ты знакома с семьей и Мáри? – продолжает допрашивать вороново крыло.

– Эмм… – начинаю я. – Мы не так давно дружим. Он пригласил меня сюда, потому что я увлекаюсь историей. – Я не могу отделаться от чувства, что сделала что-то не так. – А вы, собственно, кто? – спрашиваю я слегка дрожащим голосом.

– Простите мою невоспитанность. Я Теодор. Ты видела мою сестру, Верити, раньше. Мы с Фредди вместе учились в школе – жили в одной комнате.

– А. – Я киваю, надеясь, что чем меньше я буду говорить, тем скорее он уйдет.

– Отличные новости про помолвку с леди Кемпбелл, не правда ли?

Помолвка? Я давлюсь напитком, водка сильнее дерет горло. Я чувствую, как она жжется в груди и поджигает все внутренности. Огонь сжигает весь кислород, и я начинаю задыхаться. Я хватаюсь за барную стойку, но это мало помогает. Тысячи мыслей роятся в моей голове, и в то же время я ни о чем не могу думать.

– О, помяни черта… Вот и они, – объявляет Теодор чересчур радостно. – Графиня Гилфорд, леди Кемпбелл – позвольте вам представить гостью виконта, Мэгги.

Ко мне подплывают две дамы. Обе одинаково красивы, под ручку, они затмевают всех вокруг. На матери Фредди длинные кружевные оперные перчатки и меховая шаль, накинутая на плечи ее карамельного цвета платья. Волосы у нее светлые, убранные в королевском стиле с жемчужными нитями в локонах. Нет сомнений, что Фредди – ее сын, у них одинаково потрясающие глаза, чей цвет я не могу определить – между синим и зеленым, от которых невозможно отвести взгляд. Она выглядит величественно в самом прямом смысле слова, и я боюсь, что если я отпущу барную стойку, то грохнусь в обморок прямо к ее ногам.

Леди Кемпбелл, его невеста, раздражающе красива. Если Фредди сделан из того же мрамора, что и микеланджеловский Давид, то ее рисовала кисть да Винчи. Она словно вся светится. Ее прямые, гладкие волосы ниспадают водопадом с тысячей оттенков красного дерева. Интересно, она вообще пользуется косметикой? У нее небольшая россыпь веснушек на щеках, и натуральный румянец, словно поцелуй розы, и пухлые губы. На ней длинное, в пол, сатиновое платье цвета вечерних сумерек, и она возвышается почти над всеми гостями на небольших каблуках, подчеркивающих ее естественный рост. Она должна украшать обложки журналов. Черт, да я уверена, что несколько она таки украсила.

Но последний, смертельный удар я получаю, увидев украшение на ее изящной шее. Большие сапфиры на тонкой серебряной цепочке, подходящие к ее каплевидным серьгам и океану глаз. Это то самое сапфировое ожерелье, которое лежало в блестящей деревянной шкатулке, чей угол расщепился от падения на землю в тот день, когда мы с Фредди столкнулись. Эта красивая неземная женщина принадлежит ему, принадлежала с того самого момента, как я его встретила.

Кейти проворно отворачивается от нас на своем стуле, когда около меня формируется группа. Она прячет лицо от новых гостей в густых волосах, и я борюсь с желанием развернуть ее обратно, чтобы у меня была хоть какая-то поддержка, пусть даже это пьяная австралийка, которую я встретила всего час назад.

– Подруга моего сына, ты говоришь? – говорит графиня Теодору. – Я ни разу не слышала, чтобы он упоминал какую-нибудь… Мэгги? – Она так и не посмотрела на меня, обращаясь только к организатору засады.

Леди Кемпбелл их игнорирует и подходит сразу ко мне. Мне хочется бежать, но я застряла тут, в баре.

– Привет, я Мáри. Очень приятно познакомиться, – говорит она, и голос у нее такой же ровный, как волосы, легкий шотландский акцент только усиливает успокаивающий тон. Она берет меня за руку, чтобы пожать.

– А… эмм… потная, – все, что я могу вымолвить. Она мягко смеется. Даже смех у нее прекрасный. Я смотрю на ее руку, которая все еще нежно сжимает мою. Бриллиант размером с желудь красуется у нее на безымянном пальце в элегантной золотой оправе. Огонь в моей груди подбирается к лицу и начинает пощипывать в уголках глаз.

– Ты в порядке? – спрашивает она, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть мое лицо, и участливо сдвинув брови.

Ну давай, Мэгги, а ну-ка возьми себя в руки. Чем скорее это все закончится, тем скорее