– Не знаю. Может быть.

– А где он живет?

– Прости. – Мать покачала головой. – Он бросил нас, когда ты была маленькой. – Она сжала руку дочери. – Возможно, он не захочет видеть тебя.

Джулия на секунду задумалась, а затем прошептала, так чтобы мать не услышала:

– Пожалуй, у него не будет выбора.

На следующий день после похорон матери Джулия разработала план. Она достаточно хорошо разбиралась в детективной литературе и сочинила письмо Гранту от имени специализированного издательства, в котором заинтересовались сборником его рассказов «Белые убийства». Себя она назначила редактором и подписалась своим вторым именем – Джулия. Придумать остальные детали тоже не составило труда: ее котов звали Виктор и Леонидас, а название издательства – «Печать смерти» – было просто каламбуром.

Через несколько недель пришел ответ: Грант спрашивал о денежной стороне вопроса. От имени Виктора Джулия пообещала ему столько, сколько он попросит, если только он согласится встретиться с ней. Грант предложил ей приехать на остров. Тогда Джулия сделала копию книги в виде машинописной рукописи и отправилась в путь. Она собиралась несколько дней понаблюдать за Грантом, пока они вместе будут работать над текстом, чтобы решить, как поступить дальше: уехать или во всем признаться.

Так она и оказалась здесь, в этом мрачном гостиничном номере. Но в итоге выяснить удалось, только что ее отец уже десять лет как мертв. Она открыла титульную страницу «Белых убийств» и провела пальцем по его имени. Грант Макаллистер. Разочарование всей тяжестью обрушилось на нее. Джулия осознала, что сейчас она ничуть не ближе к отцу, чем в тот момент, когда впервые увидела его имя. Она никогда с ним не встретится, и все, что она знает о нем, сводится к этим рассказам. Но по крайней мере она поняла, почему он оставил их с матерью и уехал жить на этот остров. Вовсе не для того, чтобы сбежать от нежеланной дочери, как она боялась, а для того, чтобы открыто жить с другим мужчиной. Придется довольствоваться этим слабым утешением.

На ближайшую крышу опустилась стая чаек. Это вывело Джулию из задумчивости.

Она закрыла книгу и положила ладонь на обложку. Темно-зеленая кожа была теплой на ощупь. Затем она снова легла и стала слушать крики чаек.

Казалось, что им ужасно больно.

Выдержать последнюю беседу с Джулией Фрэнсис смог только благодаря выбросу адреналина. Она оставила его в одиночестве на той поляне на полпути к вершине холма, и вскоре он вернулся в коттедж, выпил стакан джина и, совершенно обессиленный, упал на кровать. Было три часа дня.

Проспав полсуток, он очнулся в самый темный и холодный час. Ему снилось, что Грант уцелел и живет на дне моря: мужчина, которого он любил, безмолвно глядел на проплывающих мимо рыб, искромсанная кожа вокруг его ран походила на кораллы. Фрэнсис был рад, что этот сон закончился.

Он заставил себя вылезти из постели, сел на веранде с чашкой кофе и стал размышлять, где взять денег, раз публикация книги сорвалась. Он повернулся и посмотрел на маленькую, едва различимую в лунном свете хижину, где они с Джулией сидели позапрошлым вечером. В ней было полно ненужных ему вещей. Наверняка что-то из них можно продать.

Он закрыл глаза и допил кофе.

Два часа спустя с восходом солнца Фрэнсис зашагал вдоль берега, насвистывая себе под нос. Казалось, пока он спал, лето закончилось, и сейчас невозможно было поверить, что вообще бывают теплые дни. Берег впереди плавно изгибался, и, чтобы не терять времени, Фрэнсис решил срезать, снял ботинки и, держа их в руках, вошел в холодное море. Ощущение было такое, будто он идет не по мелководью, а по льду.

Через несколько минут он уже стоял на полоске песка напротив хижины. Бросив ботинки, он распахнул двери на всю ширину. Внутри было темно, угадывался только силуэт лодки. «Если положение станет отчаянным, – подумал он, – всегда можно продать ее».

Он протиснулся мимо карикатурного носа лодки к спрятанным за ней картонным коробкам. Даже с полностью открытыми дверями в глубине хижины было ничего не видно. Он снял висевшую под потолком старинную лампу, наполнил ее керосином из небольшой канистры и зажег фитиль. Пристроив лампу на днище перевернутой лодки, Фрэнсис опустился на колени и стал просматривать содержимое коробок.

Первая была забита книгами. Здесь сюрпризов ждать не приходилось: в прошлом месяце он уже заглядывал в нее, когда искал экземпляр «Белых убийств». Но теперь ему стало интересно, нет ли там изданий, которые можно продать. Он достал несколько штук наугад, но зрение не позволяло ему разобрать названия, и вскоре он разочарованно сдался.

В следующей коробке лежали музыкальные инструменты, по большей части сломанные. Скрипка, барабан, лютня без струн. Грант утверждал, что однажды их починит, но так и не занялся этим. В третьей оказались рыболовные снасти в хорошем состоянии, и Фрэнсис решил вернуться к ним позже. В четвертой были разные случайные вещи: телескоп, подсвечник, несколько колод игральных карт.

Добравшись до пятой коробки, он замер. О ней он совсем забыл, хотя проверял ее несколько недель назад. В ней хранились бумаги Гранта и его рукописные заметки. Некоторым было больше тридцати лет. Но здесь совсем ничего не было о «Белых убийствах» – ни набросков, ни планов – и, конечно же, ничего ценного.

И тут он кое-что вспомнил.

Фрэнсис осторожно провел кончиком пальца вниз по стопке пожелтевших бумаг и нащупал твердый край карточки. Он вытащил ее и поднес к свету. Это была черно-белая фотография, вырезанная из журнала и наклеенная на квадрат белого картона. Большая фотография очень красивой молодой женщины. Фрэнсис не узнал ее, но, по-видимому, она была актрисой. В прошлый раз клубок темных чернильных букв в правом нижнем углу показался ему нечитаемым. Но сейчас он ясно видел, что они складываются в имя – Белла Уайт. Значит, это вовсе не совпадение: Грант действительно назвал книгу в ее честь? Фрэнсис перевернул картонку и обнаружил на обратной стороне бледно-голубую надпись. Не знай он так хорошо почерк Гранта, он не смог бы ее разобрать.

«Хэмпстед-Хит. 24 августа 1940 г. Ее последний автограф».

Одна из дверей неожиданно захлопнулась от ветра, и ее тень упала на белый квадрат, полностью закрыв надпись. Фрэнсис вскочил, выронив карточку, и ударился спиной о борт лодки. Она качнулась, лампа соскользнула с нее и упала прямо в коробку с бумагами – их сразу же охватило пламя. Катастрофа была настолько аккуратной и полной, что в первые мгновения Фрэнсис просто стоял и смотрел на огонь. Но затем этот миниатюрный пожар озарил надпись на карточке. Слова никуда не делись, и дата не изменилась.

Двадцать четвертое августа, тысяча девятьсот сороковой. Дата Белого убийства. Если Белла подписала фотографию в тот день, то Грант должен был встретиться с ней незадолго до того, как ее убили. Вкупе с другими уликами – названием книги, намеками в рассказах – это исключало совпадение.

– Грант, что же ты наделал?