Фактически насильно заставляла материю пространства без магии подчиниться и принять себя. Такого Рельгор еще не видел.

И объяснить мог лишь только одним. Дар Альвы оказался родственным дару самого адельтаха. И соединившись, они срезонировали. Усилившись в тысячу раз.

Сзади на бегущих от Рельгора предателей набрасывались его стражники. Пользуясь страхом, смятением врага убивали почти мгновенно…

Расстановка сил изменилась.

Раньше Рельгор думал, что не победит никто. Теперь же мятежники с ужасом метались по полю и погибали один за другим.

– Заблокировать все зеввы, кроме тех, откуда мы прибыли! – скомандовал адельтах. Но было уже поздно. Несколько вельможных предателей рванули в спасительные пространственные туннели.

Рельгор отправил за ними стражников. Но спустя минуту тех выбросило силовыми волнами.

Предатели захватили магические бомбы.

Взорвать их у входа в зеввы они не могли – на Земле магия бы заблокировалась. Но они сделали это внутри пространственных коридоров.

Стражники, Эманор и Рельгор кинулись добивать остальных мятежников.

Те начали метаться, бежать куда глаза глядят. Пытались пробиться в запертые сановниками императора зеввы.

Выпадали из них словно плоды, что срываются с веток.

Неприятно чпокали о землю и вынуждены были снова лицом к лицу встать с противниками.

Началась паника и преследование.

Стражники бросились в погоню. Рельгор и Эманор следили за запертыми зеввами, постоянно общаясь с сановниками.

Дело двигалось к завершению.

Финальный аккорд… Финита ля комедия…

Вновь подсказывало Рельгору подсознание забавные словечки Альвы.

Усталые, потрепанные воины смотрели на фонтанирующих энергией адельтаха и лейдере с каким-то суеверным трепетом. Вот как не поверить, что они первые после Дельвера, верховного бога нагов? Сами – практически боги!

Император не сомневался – Стелла поддержала мужа, дала ему силы. Но тоже благодаря Альве.

Каким-то образом та поделилась с землячкой, размазала действие своего дара…

На такое способны только земные ведьмы. Нагини никогда не сумели бы поделиться подобной энергией. Потому что их аура менее плотная, чем у ведьм с Земли.

Тоже оказали бы поддержку, но не такую…

Однако когда последние враги оказались связаны магическими путами и пойманы, в голову Рельгора ворвалось сообщение от Лавринда: «Мы ждем тебя и твою армию на битву с нами и каменными драконами. На Приграничной пустоши. Той самой, спорной. Завтра в десять утра мы решим кто из нас прав».

Адельтах и Эманор переглянулись.

Ничего не кончено, как они оба надеялись. Ничего еще не решено, как они оба рассчитывали!

Мятеж подавлен. Предатели сломлены.

Но предстоит последняя решающая битва. И снова каменные драконы захотят отвоевать свое. Когда-то отданные в честной битве нагам территории.

– Вот теперь я ее увижу! Где она? – рыкнул император. – Пусть все знают, что она моя нари. Плевать! Мятежники больше не нанесут удара из-за угла! Они прячутся у сельвентов в ожидании следующего раунда. А перед сражением я должен с ней поговорить!

Эманор кивнул. Никто не спрашивал – с кем хочет поговорить и увидеться император. Никто не отговаривал его больше. Потому, что ударов изподтишка ждать не приходилось. Теперь грядет открытое противостояние. Законного правительства Гардавии с остатками мятежников и каменными драконами.

Эманор протянул руку Рельгору, и через секунду они уже стояли в голубой гостиной замка лейдере…

Перед своими нари…

***

Альва

Эманор и Стелла прыгнули зеввом в свою спальню. А мы с Рельгором остались вдвоем.

Весь в царапинах, порезах, синяках он казался еще более привлекательным. Какой-то дикой, безумной, беспощадной красотой истинного воина. От него исходили сила и одновременно защита. Окутывали меня подобно теплу камина.

Я стояла и смотрела на Рельгора. А он не шевелился. Не приближался. Только улыбался и рвано дышал.

Тишина повисла в голубой гостиной, накрыла нас томной, плотной пеленой. Ночь за окнами начала рассеиваться. Сумерки поседели. Где-то у горизонта замелькали малиновые всполохи.

Ветер заставлял деревья за окном махать ветками, словно приветствовать нас с Рельгором.

– Если ты хочешь, я уйду, – тихо произнес наг. – Не потревожу. Завтра у нас решающая битва. С главарями мятежников и каменными драконами – сельвентами. Если ты скажешь – вернусь. Мне будет к чему возвращаться. А если нет…

Я подскочила к Рельгору и замолотила кулаками по его груди. Наг не двигался, не защищался. Стоял и молчал.

– Да как ты смеешь? Змеище безголовый! Чешуйчатый гадский гад! Как ты смеешь меня шантажировать?!

Рельгор дождался пока мой запал иссякнет и вдруг прижал, пленил в мощных руках. Я прильнула к его груди и забыла все. Свои сомнения, свои страхи. Свои переживания и слезы.

Я все забыла. Все осталось за бортом.

Я прикрыла глаза и пропитывалась этим ощущением. Так мать прижимает к груди младенца, так вернувшийся с войны солдат обнимает своих близких и любимых. Так и мы с Рельгором прижались друг к другу. И какие бы злые слова ни звучали из моих уст, мое тело и мои эмоции сказали все.

Как я люблю этого гада и как он мне дорог.

– Нари… – нежный шепот пощекотал ухо. – Нари… У меня есть только ты. Запомни это! Заруби себе на носу! Я никогда от тебя не откажусь. Вернусь к тебе из любой битвы. И если вдруг услышишь нечто другое… – Он помолчал, чуть отстранился, изучая мое лицо и прикусил губу… А затем горячо добавил: – Нет! Больше ты другого не услышишь! Никогда. Даю тебе слово высокородного! – и на выдохе, срывающимся голосом закончил: – Прости своего чешуйчатого идиота? А? Я больше никогда тебя не обижу. Лучше себя обижу, раню, сам себя сдавлю в кольцах…

Я сглотнула и собиралась что-то ответить. Усомниться, признаться, согласиться.

Но рот закрыли поцелуем. Так измученный в пустыне путник приникает к прозрачному роднику пересохшими растрескавшимися губами. Пьет, глотает, смакует на языке холодную до сладости воду…

Так изголодавшийся в тайге человек рвет зубами сочное, поджаренное на костре мясо. Заглатывает не жуя, а затем вдруг перекатывает на языке, насыщаясь и успокаиваясь.

Так наг высасывал из меня воздух, ласкал, раздевал.

Я сама не поняла, когда и как. Только ойкнула, когда выяснилось, что на мне уже совсем ничего нет.

И я уже не в доме Эманора, не в своем домике и не на Земле. Я в большой светлой спальне с белой деревянной кроватью и огромным столом с таким же великанским тэннором.