– На вашу с Гензелем долю выпало слишком много испытаний. Мать, которая пыталась вас убить, агрессивные одноклассники, ужасы, пережитые в лесу… Неудивительно, что в вашей голове это все приобрело такие очертания. Но самое главное – все это время вы были в Марбахе.

Гретель кивнула.

– Впрочем, если быть совсем точным, то не все время, – сказал Фонберг, открывая дверцу шкафа. – Две ночи выпали. В отличие от остальных детей, вы пропадали два раза и оба раза возвращались. Полицейские отчеты по вашему делу – весьма занимательное чтение!

Гретель закатила глаза. В детстве она сто раз слышала от детектива про две ночи, когда они с Гензелем якобы потерялись, а потом нашлись.

– В первый раз вы с братом отсутствовали в ночь со второго на третье ноября, когда пропал Нильс Дельбрук. Верно?

– Возможно. Не помню такого.

– К счастью, утром третьего числа вы объявились. – Фонберг поставил метроном возле фонографа, а потом сел и пролистал блокнот. – «По возвращении домой Гензель и Гретель Блок заявили, что накануне отправились за грибами и заблудились. Тем не менее очевидно, что дети спрятались в лесу от собственной матери, проявлявшей агрессивное поведение. Были сняты побои…» Это выписка из полицейского протокола.

Фонберг отодвинул блокнот, сложил руки домиком и произнес:

– А второй раз вы с братом исчезли в ночь с четвертого на пятое ноября, если не ошибаюсь. Марта Блок на тот момент уже находилась в больнице. Ваш отец заявил в полицию об исчезновении, когда вы не явились к ужину. А на рассвете… – доктор откинулся на спинку кресла, – на рассвете вы опять же нашлись. Но теперь вы помнили только преисподнюю и бесов, а Гензель и вовсе замолчал. В таком состоянии вас отыскали добровольцы, которые вышли прочесывать лес.

– Я уже сама не знаю, во что верить, – буркнула Гретель.

– Верьте фактам. Потому что в противном случае нам придется поверить, будто все это время в Марбахе находилась какая-то другая Гретель Блок. Разве такое возможно?

– Всю жизнь я думала, что побывала в аду.

– Милая фройляйн, – мягко произнес психолог. – В этом я нисколько не сомневаюсь. Нисколько.

«Пора заканчивать с этим», – решила Гретель. Приняв эту мысль, она поерзала, удобнее устраиваясь в кресле и давая Фонбергу понять, что готова к сеансу гипноза. Тот открыл крышку метронома и позволил маятнику начать движение влево-вправо.

Гретель закрыла глаза, но на этот раз она старалась не слушать метроном и тем более успокаивающий голос психотерапевта. Звук колокольчика манил и увлекал ее в серебристый туман, но девушка попыталась уцепиться за что-нибудь, подобно тому как лодка цепляется якорем за неровности дна. И оказалось, что ее тихой гаванью, куда не мог проникнуть звук метронома и журчащий голос Фонберга, стал образ Конрада Ленца. Гретель как наяву увидела его смеющееся лицо, долговязую фигуру, даже ощутила запах его чертовых ментоловых сигарет. В этот момент она услышала:

– Гретель, сколько вам сейчас лет?

– Четырнадцать, – отозвалась девушка, хотя прекрасно помнила, что ей двадцать четыре, и осознавала, что находится на сеансе у психолога.

– Отлично. Где вы находитесь?

– Мы… мы с Гензелем в лесу. Здесь темно и холодно. Мы заблудились и… о нет… нет!

– Гретель, вы в порядке? – спросил Фонберг.

Девушка вела с доктором хитрую игру, но перед ее глазами все еще стояло лицо Конрада. Того самого, который водил ее на каток, в оперу и дарил красивые платья. Конрада, который, скорее всего, отправит ее восвояси, едва получит портрет марбахского убийцы. И все же Гретель должна была дать ему этот портрет, хотя бы ради книги. Ей стало безумно жалко себя, и от этого по щекам потекли слезы. Впрочем, слезы – это именно то, что сейчас требовалось, и Гретель дала им волю. Она закрыла лицо ладонями и застонала, издав долгий жалобный звук.

– Гретель, слушайте звук метронома! – сказал Фонберг. – Когда он отсчитает нужное количество ударов, вы проснетесь, и вам снова будет двадцать четыре.

Гретель сосредоточилась, отсчитывая щелчки, по двенадцать за один год. В первый раз за нее это сделало подсознание, и сейчас ошибка была недопустима. Когда метроном отзвенел сто двадцать раз, Гретель вздрогнула и открыла глаза.

– Доктор… откуда я… откуда я взяла… – всхлипнула она.

– Что вы взяли?

– Откуда в моей голове взялись эти странные истории? Я сама не понимаю, зачем рассказывала вам про ад и бесов. Кажется… – Гретель посмотрела на доктора покрасневшими глазами, – я сама в это верила!

Фонберг вскочил из-за стола с видом человека, выигравшего в лотерею миллион королевских марок.

– Не вините себя! – воскликнул он. – Ваш разум просто защищался. Но теперь, когда мы во всем разобрались… Гретель, вы можете назвать преступника, который вас похитил?!

– Позовите Конрада… Я расскажу все, что знаю…

Артур Фонберг подлетел к двери, резким движением распахнул ее и подозвал журналиста, который, как обычно, ждал в коридоре.

– Фройляйн готова дать показания, – с торжествующим видом заявил доктор.

– Говори же, Гретель, мы слушаем! – Конрад выхватил из кармана карандаш и блокнот. – Кто это был?!

– Мне так стыдно… – притворно сокрушалась Гретель. – Я придумала бесов и сама же в них поверила. А ведь это просто был мужчина в рогатой маске! Он схватил нас с Гензелем в лесу и… бросил в подвал!

– Ты не видела его лица? Какие-нибудь другие приметы? Рост? Голос?

– Нет, маску он не снимал, но из-под нее торчала черная борода. – Гретель понимала, что ей придется тысячу раз повторить историю о выдуманном убийце, но старалась сразу дать как можно больше правдоподобных деталей. – Он высокий, широкоплечий и очень сильный, совсем как лесоруб. Голос у него низкий и хриплый, это я точно помню. На поясе похититель носит охотничий нож. Одет плохо, как оборванец. И от него сильно пахло. Я думаю, он не местный и живет в лесу, как дикий зверь!

– У него там дом с подвалом, верно? – Хотя фонограф работал, Конрад записывал каждое слово Гретель. – Это далеко от окраины?

– Далеко, в самой чаще. Он долго нас тащил. У него там небольшая хижина. Убийца хорошо спрятал ее, навалил на крышу мох и ветки, так что можно пройти мимо и не заметить.

Фонберг ходил по кабинету, не вмешиваясь в допрос, но явно довольный собой. Кажется, время пошло вспять, в Риттердорфе снова наступило Рождество, и все подарки достались ему одному.

– Как вам удалось сбежать? – спросил журналист.

– У Гензеля был нож, – сказала Гретель. – Мы ковыряли замок, и в конце концов нам удалось его сломать. К счастью, похититель куда-то ушел и ничего не слышал. А потом мы долго ходили по лесу, пока не встретили поисковую бригаду.