Наверно, можно было использовать для переноски камней вертолет, но опустить их друг на друга в определенном порядке не получилось бы из-за восходящих потоков: геликоптер, вероятнее всего, уже через пару мгновений зацепил бы винтом за скалу и рухнул вниз.

В общем, создать такой лабиринт невозможно на нашем уровне технологии, как невозможен дом, в котором я провел ночь, лежа на мягком теплом ровном камне, по уровню комфорта превосходящем любую кровать пятизвездочной гостиницы.

То, что находилось под нами, было создано цивилизацией, находящейся явно на более высоком уровне, профессор прав: в нашем понимании они — боги.

Сергей Сергеевич откашлялся и негромко произнес, глядя вниз:

— В центре лабиринта имеется тот предмет, за которым, юноша, вы сюда шли, так написано в папирусе.

Я посмотрел вниз, но ничего не увидел. Несмотря на то что лабиринт был открыт сверху, разглядеть в нем что-либо оказалось невозможно, так как внутри клубилась белесая пелена, поднимаясь местами выше огромных камней. Иногда в просветах было видно гладкую каменистую поверхность, и больше ничего.

— Вниз спуститесь и пойдете дальше один, больше я вам не помощник.

— Почему?

— Потому что в лабиринт можно заходить только по одному.

— А это не опасно? — Я показал на пелену. — Возможно, там кто-то прячется, как в тумане…

— Звери здесь не водятся, им не выжить, еды нет. — Сергей Сергеевич вздохнул. — Я и Настя уже побывали там, и ничего с нами не случилось, так что и для вас это относительно безопасно. В качестве напутствия могу сказать только одно: если почувствуете, что не сможете идти дальше, то возвращайтесь.

— А что я могу почувствовать?

— Страх, удушье, не знаю — каждому свое…

— Именно так было написано на воротах Бухенвальда…

— Такая же надпись существует на воротах ада. Можете считать, что он находится перед вами.

— А я в ад не стремлюсь.

— Тогда считайте это раем. — Сергей Сергеевич вздохнул. — Не сомневайтесь, вы вернетесь, и, вероятнее всего, ничего с вами не случится, хотя какие-то неприятные ощущения, без сомнения, испытаете.

— Рай?

— Ох, до чего же бестолковый у нас герой! — Настя взяла меня за отвороты комбинезона, притянула к себе и чмокнула в щеку, легко и мягко, словно мазнула, а у меня от этого чуть сердце не выпрыгнуло. Только сейчас заметил, что у нее губки алые, и это не помада, а что-то другое, ощущение такое же, как от живых губ, а не от слоя штукатурки. — Кто-то найдет свой персональный ад, а кто-то рай. Но лучше рассчитывать на худшее. Да и рай не лучшее место во вселенной, вспомни кичи. Понял?

— Понял. — Я повернулся к Сергею Сергеевичу, он с нескрываемым удовольствием наблюдал за нами, по-моему, даже хихикнул про себя. — Можно мне не идти?

— Поверьте, юноша, смертельно опасного для вас ничего нет. Не стоит отказываться, иначе все ваши предыдущие мучения окажутся напрасными. Разве вам самому не хочется узнать наконец-то, для чего вы сюда прибыли? Искомый предмет там, внизу.

— Не знаю, что-то засомневался, надо ли туда идти. — Я вздохнул, вглядываясь в лабиринт. Камни уже не казались просто камнями, а выглядели зловеще, словно огромные клыки, так и ждущие, когда им кто-то попадется на зубок. — А как он выглядит?

— Если бы хоть кто-то его описал, мы бы знали. — Сергей Сергеевич грустно усмехнулся. — Он оставлен здесь двенадцать тысяч лет тому назад. В египетском папирусе написано: вещь значительная, мощная, обладает своей энергией и норовом. Артефакт сам определяет того, кому будет служить, а кому нет. Нечто вроде живого компьютера…

— Не компьютер это, — проговорила Настя, глядя вниз. — Мне известно, что артефакт не машина и не живое существо. Разум у него есть, но небольшой, сравнимый с разумом кошки, такой же непредсказуемый и капризный.

— Недаром кошка была священным животным тех твоих предков, что пришли к нам, — пробормотал профессор. — А мне ты ничего об этом не говорила…

— О чем тут говорить? Это же не кошка.

— А что же?

— Просто камень с дыркой, по крайней мере, так выглядит, — усмехнулась Настя. — Больше ничего не скажу.

Сергей Сергеевич рассмеялся звонко и весело, в ответ что-то отозвалось в лабиринте, но это было не эхо, а нечто страшное — долгий длинный вой, от которого кровь застывала в венах. Мое сердце остановилось на мгновение, а потом больно заколотилось о ребра. Мгновенно вспотели ладони, и я их незаметно вытер о комбинезон.

— Вы же сказали, что зверей здесь нет?

— Это впервые. — Профессор побледнел. — Раньше такого никогда не слышал.

— Так что это?

— Вероятнее всего — охранник. — Девушка отвернулась в сторону, пряча от нас с профессором лицо. — Тот, кто убивает. Мы так думаем. Но можем ошибаться…

— Об охране в папирусе этом ни слова не сказано. — Сергей Сергеевич недоуменно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на дочь. — Почему ты считаешь, что это может быть охранник?

— Это само собой разумеющееся. — Настя вздохнула. — Если бы ты оставлял что-то ценное на долгое время, неужели бы не позаботился об охране?

— Может, просто отпугивающая сирена?

— Вряд ли. Когда мои предки уходили из нашего мира, с ними было несколько опасных созданий, сфинкс например. Были и другие, не менее страшные. Мог ли кто-то из них остаться в лабиринте, нам неизвестно. Как неведомо и то, могли он там выжить после стольких лет.

— Ничего не понимаю. Может быть, вы мне что-нибудь объясните?

— Никто и ничего не может тебе объяснить. — Девушка посмотрела на меня, в глазах ее пряталась неведомая мне тоска. — Мы не знаем о сегодняшнем лабиринте, он изменился после закрытия, и что находится теперь внизу, неизвестно никому.

— Хищные звери там могут быть?

— Я не думаю, что кто-то там есть, — сказал профессор. — Любому существу нужно чем-то питаться, а лабиринт закрыт уже больше двенадцати тысяч лет. Даже если кто там и был, то давно умер, так что беспокоиться смысла нет. К тому же и я, и Настя уже не раз бывали там и никого не видели.

— А кто там кричал?

— Может, и никто. Поймите, юноша, лабиринт — очень странное место. Настя уже вам сказала, что это мостик между мирами, поэтому тот вой, что мы слышали, мог доноситься из какого-нибудь соседнего мира. Но это совсем не говорит о том, что какое-то существо находится там. Вероятнее всего, спуститесь, упретесь во что-нибудь и вернетесь обратно. Прислушайтесь. Больше уже никто не кричит…

Я прислушался. Действительно, стояла тишина, причем какая-то долгая, тягучая, в которой был слышен даже скрип мелких камушков под нашими ногами.

— Ну, раз ничего не рассказываете, то, пожалуй, пойду. — Решение это мне далось непросто, но, с другой стороны, профессор правильно заметил, что если не пойду в лабиринт, то все мои мучения окажутся напрасными. — Если почувствую, что дальше идти не хочется, то быстро вернусь к вам, и на этом моя задача будет выполнена. Так?