лёгкие через полгода лоскутами выхаркивать будешь. Шансов выжить – ноль, да это и к лучшему. Кому они нужны?

Вторая пачка – "двойки", или середнячки, определённые "на экспорт". Работа у станков и на фермах, от зари до зари. Как вариант – профобучение.

Дальше идут "тройки". Чуть выше уровнем, отобраны для работы у господина Этвана. Неудивительно, себе он берёт, что получше.

Следующая пачка – "четвёрки". Этих мало, этих в приюты, под светлые очи журналистов и экзальтированных дамочек.

Последняя стопка – "иксы", выбраковка, которые формально ни к чему не пригодны, хотя пригодны ещё как. И никому не нужны, хотя кому-то нужны, потому что забирают их из центра регулярно. Куда и зачем – об этом лучше не думать, тем более что за молчание ему хорошо приплачивают.

Он-то поначалу деньги брать боялся, но ему объяснили, что всё делается с ведома хозяина. Который, похоже, всю эту кутерьму не только ради рабочих рук затеял, но и чтобы детишками левыми разжиться. Были у мозгоправа мысли в полицию пойти, да кто он супротив господина Этвана? И против тех, со страшными рожами, что за "иксами" приезжают?

И потом, что он той полиции скажет? Так, мол, и так, за хорошие взятки детей налево сдавал вместе с документами, чтобы следов не оставлять? Что будет дальше – понять нетрудно. Сольются "клиенты", как и не было, а он за них в южные порты первым же поездом и укатит. И это в лучшем случае, а в худшем… в худшем подойдут к нему в подворотне и воткнут в бок заточку, чтобы лишнего не болтал. И что самое обидное – назавтра же нового на его место и посадят.

Предшественник-то, поговаривают, так и закончил, решив в благородного поиграть. Так что нет, с хозяином шутки плохи, а с бандитами – втройне. Эти думать не будут, эти грохнут и не поморщатся. Да и стукачи у них имеются, ведь предшественника тоже кто-то на сторону слил. Так, что он даже до полиции дойти не успел! Поэтому нет, будет чудило сидеть ровно и делать, что велели, тем более что уже тоже крепко замазан. Так, что не отмыться.

Убрав стопку с "иксами" в ящик, мозгоправ закрывает дверь на ключ. Возвращается к столу, берёт трубку, набирая наизусть выученный номер. Обильно потея, ждёт ответа.

Гудки… гудки…

– Алё?

– Это я.

– Кто – "я"?

– Я, из распредцентра номер 12.

– Какого, …, центра? Плешивый, ты что ль?

– Да, да, он самый.

– Так бы сразу и сказал. Чё, готов товар?

– Готов, можете забирать.

– Добро. Через часок подскочим. Собери их там, причеши. Поцелуй на прощание.

– Хорошо. Буду ждать.

Вот и всё. Выйдя из кабинета, чудило подзывает старшего "опоровца". Отдаёт ему конверт с документами:

– Собирай отказников.

Бугай кивает, просматривая бланки. Лишних вопросов не задаёт, потому как сам в доле.

– Скоро будут?

– Через час.

– Понял.

"Опоровец" проходит по коридору, барабаня в нужные двери. Не дождавшись ответа, врывается внутрь, включая свет и будя обитателей.

– Эрна, Лемара, Тирата – подъём!

– Что такое? – морщатся, прикрываясь одеялами, заспанные девушки.

– Подъём, я сказал, приедут сейчас за вами. На выход, с вещами, быстро!

Идёт дальше, выгоняя из постелей пригревшуюся шпану. В фойе собирается группка недоумевающих отказников.

– Чё они ночью-то подняли? – спрашивает кто-то тревожно. – До утра подождать не могли?

– А я знаю? Не нравится мне это. Может, дёрнем?

– Отсюда дёрнешь…

– Что вы там шепчетесь, детки? – подбегает к ним чудило. – Шептаться не надо, надо построиться и идти во двор. Прошу за мной. И без фокусов!

Выходят во двор, где их уже ждёт грузовая фура. Почти такая же, как та, что доставила сюда.

– Чё стоим? – рявкает похожий на урку сопровождающий. – Внутрь полезли, бегом!

– Сколько их? – обращается он к толстяку.

– Четырнадцать.

– Документы где?

– Всё тут, не извольте…

"Сопровождающий" выхватывает конверт и пересчитывает бланки. Зыркает исподлобья на Плешивого, скалится недобро:

– Смотри у меня, если что напутал…

Убирает бланки в карман, достаёт пачку денег.

– Шесть кусков, можешь не пересчитывать.

– Верю, верю, – машет руками мозгоправ, вытирая платочком пот.

– Всё, поехали мы. Звони.

– Хорошо. Вам сейчас откроют.

– Да ещё б не открыли…

Фура выезжает со двора и трясётся по просёлочной дороге. Внутри – перепуганный насмерть живой груз.

– Леший, ты его наколки видал? Это ж "братья", нахрена мы им?

– Нахрена да нахрена, – злится, щерясь, Леший. – Сам не сечёшь? Ты слыхал, сколько он хмырю тому за нас отвалил?

– Думаешь, на виллу захороводят?

– Да какая вилла, ты на харю свою глянь. Отвезут, походу, в больничку и разберут на запчасти. Мне кореш один базарил, что через то бабок немерено поднять можно.

– Да ты лепишь!

– Гадом буду! Ты чё думаешь, Этван этот столько лавэ на нас спустил? Чтоб типа на заводах своих в гордость Империи перековывать?

– Ой, мамочки, – по-детски ойкает Эрна, неловко утыкаясь Лешему в плечо. Потому что ребёнок ещё, хоть и кажется взрослой.

– И что делать будем?

– Сидеть ровно и ждать. Из фургона не дёрнешь, поднимем кипиш – остановятся и измочалят в кровь. На место приедем, там разморозимся по полной. Пусть лучше грохнут, чем под нож ложиться.

Грузовик катит по просёлочной дороге, почему-то не выезжая на трассу. Наоборот, заезжая всё дальше в глушь.

– Слышь, Костыль, а мы в натуре не заблудились?

– Не дрейф, всё путём. Приехали уже.

Выкатываются на полянку средь глухого леса, проезжают чуть дальше, останавливаясь рядом с припаркованными рядком фурами. Из фургонов слышатся приглушённые удары, крики и плач.

– Вылезай, приехали, – тычет Костыль приятеля–новичка. – Ксивы где? На сиденье кинь, с собой не бери. У меня кент разок попутал, забрал. Так его потом так исканителили, что месяц в больничке лежал.

Выпрыгивают из кабины, идут к стоящему неподалёку фургончику–"буханке", подле которого курят другие водилы.

– Вы чё так долго?

– Не гони, ровно уложились.

– Потом базарить будете, – окрикивает старший. – Время выходит, погнали!

А и правда – близится условленное время, после которого на поляне должны остаться только грузовики. Что будет дальше – шестёркам неведомо. Их дело маленькое – фуры на поляну ночью пригнать и наутро, уже пустыми и без документов, забрать. А начнёшь базарить и с севера заходить – то кончат тебя быстро или офоршмачат, потому как не с лохами дело имеешь, а с серьёзными людьми.

Вырулив с прогалины, "буханка" даёт по газам. Полянка пустеет, что фиксируют микроскопические, утопленные в стволы деревьев, камеры.

– Минутная готовность, ангар номер три.

– Есть минутная готовность, ангар номер три…

Внутри фургонов – сущий ад. Орут, колотят кулаками в стены кузова пацаны: