– Расстроился? Кэт, да я был буквально раздавлен. Казалось, будто внезапно небо очистилось от туч и я смог разглядеть солнце. Да, когда я услышал правду из уст Ранальда и Агнес, я поверил им, но тут было кое-что еще. У меня было такое чувство, как будто подслушанный разговор освободил то, что я все это время прятал глубоко внутри себя. Ведь я на самом деле всегда знал, что ты не могла быть предательницей, Кэт. Их слова будто открыли ту клетку, в которой я прятал свои сомнения. Я. не просто услышал правду, я понял, что всегда знал ее, но спрятал это знание глубоко в сердце и не разрешал себе даже думать об этом. Но вот чего я понять не могу, так это почему я вел себя подобным образом.

Кэтрин гладила его волосы. В голосе Лукаса звучала искренняя печаль, хотя уже прошло несколько недель с того момента, когда ему открылась истина. Нет, он слишком сильно мучился угрызениями совести зато, что обвинил ее в предательстве.

– Так ты не знаешь, почему так повел себя?

– Ну, на самом деле у меня есть предположение, но если я расскажу тебе о нем, то ты решишь, что я сошел с ума. – Лукас нахмурился. – Это касается того, что со мной сделали люди Ранальда. Я ведь всегда считал себя сильным мужчиной и настоящим воином.

– Ты такой и есть.

Он слегка улыбнулся, услышав слова утешения от Кэтрин, которые та произнесла почти инстинктивно.

– Но в ту ночь я тем не менее оказался беспомощным. Мои умения не помогли мне, и меня избили чуть ли не до смерти, переломали мне кости, а нога… – Тут Кэтрин поднесла чуть дрожащий палец к его губам, заставляя остановиться. Лукас посмотрел на нее.

– Я была там и все видела. Эти сцены еще долго приходили ко мне в кошмарных снах. Только совсем недавно я научилась бороться с ними.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал, а потом приложил к своей груди, туда, где билось его сердце.

– Когда Ранальд полоснул меня по лицу ножом, он нагнулся ко мне и сказал, что это ты приказала ему изуродовать меня, чтобы я перестал быть таким приятным с виду и больше не смог разбивать девушкам сердца. Печально, но эти слова я запомнил очень хорошо, хотя многое из того, что тогда произошло, стерлось из моей памяти. Да, произошедшее было слишком мучительным для меня, и потому в голове сохранились лишь обрывочные воспоминания. Но я и сейчас слышу голос Ранальда и вижу тебя, стоящую неподалеку и со спокойным выражением лица наблюдающую за происходящим.

– О Боже!

– Да, я винил Бога за то, что он покинул меня, но потом, когда немного оправился от пережитого, ужаснулся такой глупости. Когда люди Ранальда кинули меняв озеро – мне кажется, я ударился несколько раз о камни, прежде чем упал в воду, – то сначала я притворился мертвым, а сам медленно, дюйм за дюймом продвигался сквозь воду к берегу, который был ближе всего, но в то же время далеко от Ранальда. Потом, решив, что мои враги уже достаточно далеко и теперь они не увидят меня, я начал плыть. Я не видел, что они кинули в озеро и тебя тоже. Но самое тяжелое было еще впереди. Я отполз от кромки воды так далеко, как только мог, а затем осмотрел раны и постарался немного залечить их. А потом я направился в сторону дома. Для меня до сих пор остается загадкой, как мне удалось добраться до родных стен. По дороге мне попадались люди, которые помогали мне, и я помню некоторых из них. А потом я встретил Артана, который выехал навстречу, и он довез меня до Доннкойла.

– Выехал навстречу? Как это понимать?

– Ну, он просто почувствовал, что со мной приключилась какая-то беда, что я терзаюсь от боли. И он доверился этому внутреннему голосу, который и привел его ко мне.

Кэтрин встала, чтобы налить им обоим по бокалу сидра. Подав один Лукасу, она опять уселась к нему на колени.

– Я думаю, что между тобой и Артаном есть очень тесная связь. Такое иногда происходит с близнецами.

– Да, тут мне очень повезло. Я ведь чуть не умер, а раны на сломанной ноге, там, где кости прошли сквозь кожу, сильно воспалились. – Он почувствовал, как Кэтрин тихо охнула, а ее пальцы сильнее сжали его руку. Тогда Лукас решил, что не стоит вдаваться в отвратительные подробности и заставлять Кэтрин страдать. – Прошло несколько недель, прежде чем я немного пришел в себя и смог наконец подумать обо всем, что со мной произошло.

– И ты вспомнил о злобных словах Ранальда и о том, с каким спокойствием я наблюдала за тем, как тебя избивали.

– Да. – Лукас порывисто поцеловал ее, как будто прося прощения за то, что ему приходится говорить такие вещи. – С течением времени я стал вспоминать некоторые другие моменты, но если они противоречили той картине, которую я уже нарисовал в своем воображении, то просто не обращал на них внимания. – Лукас поставил бокал на небольшой сундук, что стоял рядом со скамьей, и сделал то же самое с бокалом Кэтрин. Потом он взял Кэтрин за руки и продолжил: – Мне стыдно в этом сознаваться, но я начал понимать, почему вел себя подобным образом, после того как узнал правду. – Лукас посмотрел вниз, на их скрещенные руки. – Мысль о твоем мнимом предательстве причинила мне слишком сильную боль. Как я уже говорил тебе, в то время я хотел жениться на тебе, собирался еще немного поухаживать за тобой, чтобы уж точно завоевать тебя, а потом сделать предложение. Я ужасно страдал оттого, что ты навеки потеряна для меня, поскольку решил вести себя так, как будто ты вообще умерла. Я мучился оттого, что все мои планы на будущее рухнули и мечтам о нашем доме и куче детей пришел конец.

Кэтрин прижалась щекой к его волосам.

– Ты говоришь, что мучился. Ты плакал, Лукас? – мягко спросила она.

– Да, как ребенок, – ответил ей муж.

Кэтрин спрятала улыбку в его волосах. Теперь она все очень ясно понимала. Лукас чувствовал себя униженным из-за того, что она делала его таким слабым. Ведь он даже плакал из-за нее! Наверное, Лукас также считал слабостью то, что он не дотрагивался до женщины весь тот год перед тем, как вернуться к ней. Может быть, он никогда не сознается в этом, но его мужская гордость также ужасно пострадала оттого, что она видела его избитым, побежденным, слышала, как он даже несколько раз вскрикнул от боли. Получается, что именно она, Кэтрин, была важной частью всех тех унижений, которые выпали на его долю. Поразительно, что после всего этого он нашел силы хотя бы просто подойти к ней.

– Теперь я понимаю тебя, Лукас, – сказала она и дотронулась губами до его лба, поскольку Лукас пока так и не поднял вверх голову.

– Нет, ты меня не поняла.

После этих слов Лукас наконец посмотрел ей в глаза. Кэтрин немного отклонилась назад.

– Значит, ты еще не все мне рассказал?

– Да. В ту самую минуту, как я узнал правду, я захотел вернуть тебя. Я хотел, чтобы ты была в моих объятиях, в моем доме. Но что более важно, я хотел, чтобы ты вновь заняла подобающее место в моем сердце. Ты всегда там оставалась, но я загнал чувства к тебе в самый дальний его угол, чтобы они не мучили меня, заставляя думать обо всем, что я потерял. Мои обрывочные воспоминания говорили о том, что ты предала меня, моя уязвленная гордость мешала мне вновь посмотреть в твою сторону. И я приложил немало усилий, чтобы заставить свое сердце стать по отношению к тебе подобным камню. Но это было очень нелегко, потому что была еще одна вещь, которая терзала меня. Я не мог смириться с тем, что люблю бесчестную женщину.