– Ничего не понимаю, – произнес тот.

За этот кусочек металла можно было бы выручить целое солнце и несколько лучиков в придачу. А еще он был острым – и вполне мог бы сгодиться в качестве ножа.

– Я тоже.

Крэг провел пальцем по куску плоти, прилипшему к коре.

– Какая странная загадка. И скверная.

Он сделал несколько шагов по тропе, но остановился и, прокашлявшись, произнес:

– Пошли, парень. – Казалось, уверенность, с которой он держался еще несколько секунд назад, внезапно оставила его. – Этот след приведет нас к ответам.

Аннев сунул золотую пластину в карман. Впереди поперек тропы лежала сосна. Когда они подошли ближе, стало ясно, что дерево упало уже давно: кора почти везде отслоилась, а земля рядом со стволом была устлана сухими иглами.

Они обошли дерево и приблизились к яме. Она оказалась небольшой и круглой – около шести футов в диаметре, ее прикрывали сложенные крест-накрест сухие ветки, некоторые из них были сломаны. На дне ямы лежали два громадных булыжника. На обоих виднелись пятна засохшей крови.

– Это ловушка, – сказал Аннев.

– Точно, – согласился Крэг. Он поворошил ветки концом посоха. – И к тому же весьма примитивная. Наспех построена и спрятана кое-как. На дне – ни кольев тебе, ни капканов. Если встать на камни, можно легко выпрыгнуть наружу. – Он опустился на колени и осмотрел стену ловушки. – Скорее всего, копали голыми руками.

Аннев присел рядом с ним на корточки и показал на искромсанный корень, торчащий из стены.

– Нет. Гляди. Такие отметины можно оставить только чем-то острым.

Крэг кивнул:

– Я бы решил, что орудовали лопатой, но стены слишком неровные. Топор? Очень может быть.

– Кому придет в голову копать яму топором?

– Я и сам удивляюсь. – Крэг поднялся и отряхнул пыль с колен.

Тут Аннева осенило.

– Скорее всего, камни сбросили уже после того, как Сениф угодила в ловушку – чтобы вытащить ее отсюда, а сначала камней здесь не было.

Он выдернул из настила два толстых сосновых сука и начал раздвигать ветки. Когда между ними образовался широкий просвет, Аннев спрыгнул вниз.

Крэг, с любопытством наблюдавший за ним, спросил:

– Ты чего задумал?

Аннев ничего не ответил. Он склонился над булыжником так низко, что почти коснулся носом запекшейся крови, а потом обошел камень, внимательно глядя под ноги.

– Здесь глубокие отметины – будто камни царапали чем-то острым.

Крэг, нахмурившись, подергал себя за бороду:

– Кеос подери, час от часу не легче.

Аннев выбрался из ямы.

– Эту яму выкопали для того, чтобы кого-то поймать. Причем живьем. А камни были нужны, чтобы вытащить мула, – подытожил он.

– А кровавые пятна на них откуда? И отметины? Если эти монстры не собирались калечить мою бедную зверушку – почему ж тогда пустили ей кровь?

– Потому… – раздался сверху дребезжащий голос, – что монстры не всегда делают то, что им велено.

На краю оврага стояла старуха в черных лохмотьях. Время согнуло ее фигуру почти пополам, на спине возвышался чудовищный горб. Белые круглые глаза не мигая смотрели на мужчин.

Крэг выставил посох перед собой и шагнул вперед.

– Я говорю о монстрах, что мучили твоего мула.

Голос у нее был высокий и трескучий. Она начала спускаться по склону, прижимая к груди костлявые, опутанные синими венами руки со скрюченными пальцами.

Аннев открыл рот, собираясь заговорить – было в старухе что-то смутно знакомое, словно когда-то он видел ее во сне, – однако Крэг поднял указательный палец, призывая его помолчать.

Карга добралась до дна оврага и на несколько мгновений пропала из вида. Крэг не сводил тревожного взгляда с заваленной сосной тропы.

– Кто это? – прошептал Аннев.

– Тсс.

Когда старуха, ковыляя, вышла из-за дерева, Аннева удивили ее глаза: мутные, словно подернутые белой дымкой; однако передвигалась женщина так уверенно, будто видела не хуже его самого. Она остановилась в пяти футах от Крэга, но уже через секунду Аннев с ужасом понял, что смотрит старуха вовсе не на торговца. По его спине пробежал холодок дурного предчувствия.

– Сосуд выбирает свой путь.

– Какой сосуд? – пробормотал Аннев.

Ведьма наклонила голову к плечу; иссохший рот растянулся в злобном оскале.

– Осколок великого целого. Посланный за жезлом, дабы принести его в свой круг. Посланный отнять жизнь. Торговец даст тебе талисман, но его у тебя украдут, Сын Семи Отцов.

– Что? – только и смог вымолвить Аннев. Слова старухи проникали в самое его сердце. – Сын семи… Откуда ты меня знаешь?

Карга зашипела, а когда снова заговорила, ее голос, на сей раз низкий и звучный, прозвучал как рокот грома:

– Ты потомок богов, хоть и был среди смертных рожден. Тебя семеро жаждут вести, их страшит твоя длань. Бережет тебя вечный, а древний сбивает с пути. Но увечный король тобой правит. И гнев твой сожжет целый мир.

Произнеся это, старуха распростерла свои страшные тонкие руки и поклонилась до самой земли.

Аннев застыл на месте, разинув рот, но Крэг не растерялся: он встал между ним и колдуньей, одной рукой держа посох, а другой сжимая какую-то костяную фигурку, висящую у него на шее.

– Пошла прочь, ведьма! Нас не напугать твоими черными речами.

Женщина подняла голову и снова зашипела. Крэг угрожающе потряс фигуркой перед ее лицом, и карга отшатнулась.

– Хочешь оставить его себе, Скиталец? – проскрипела она. – Хочешь разделить судьбу Отцов? Боюсь, это не твой путь. Смотри, как бы смерть не призвала тебя.

– Рано или поздно смерть призовет каждого из нас.

Ведьма мерзко захихикала, облизывая длинным и тонким, как у змеи, языком губы и остатки зубов.

– Твое время приходило, Скиталец, и уже не раз. Но ты вечно в дороге, поэтому оно забирало вместо тебя твоих друзей.

Лицо Крэга окаменело. Он бросил быстрый взгляд на Аннева, потом снова повернулся к старухе:

– Уж не возомнила ли ты себя смертью, хрычовка?

– Я тень смерти, – последовал ответ. – Я ступаю впереди нее и следую за ней.

Крэг занес посох, готовясь нанести удар. Глаза торговца горели безумной ненавистью.

– Так это ты забрала у меня моего мула?

– Несчастный зверь, – пробормотала она. – Оставленный на произвол судьбы. Найдешь его – и сосуд найдет тебя.

– Пропади ты пропадом со своими загадками! Отвечай, это ты убила Сениф?