Эдуарду I все еще не хотелось начинать войну, но все надежды на соглашение были разрушены отказом Баллиола явиться на заседание парламента в Ньюкасле, поражением небольшого отряда английских войск и осадой Карлайла шотландцами. Тотчас был отдан приказ идти на Бервик. Насмешки горожан из-за деревянной стены — единственной защиты города, задели короля за живое. Стена была взята с потерей всего одного рыцаря, и около восьми тысяч горожан было перебито в беспощадной резне, а горсть фламандских торговцев, упорно защищавших ратушу, была сожжена в ней живьем. Резня прекратилась только тогда, когда духовенство в крестном ходе принесло королю святые дары, прося о пощаде; у Эдуарда I вдруг хлынули слезы, и он отозвал свои войска. Тем не менее город был разорен навсегда, и с тех пор крупный торговый центр севера превратился в небольшой порт. В Бервике Эдуард I получил от Баллиола «вызов». «И безумец сделал эту глупость! — с надменным презрением воскликнул король. — Если он не придет к нам, то мы придем к нему». Страшная резня произвела, однако, свое действие, и поход короля стал триумфальным шествием. Эдинбург, Стирлинг и Перт отворили свои ворота, Брюс присоединился к английской армии, сам Баллиол сдался без сопротивления и прямо с престола попал в английскую тюрьму.

Другим взысканиям подчинившееся королевство подвергнуто не было. Эдуард I обошелся с ним как с простым леном и объявил, что измена Баллиола юридически влечет за собой потерю королевства. Оно на самом деле подчинилось сюзерену: графы, бароны и дворяне Шотландии на парламенте в Бервике присягнули Эдуарду I как своему королю. Священный камень, на котором посвящали прежних государей, — продолговатая глыба песчаника, по преданию, служившая изголовьем Иакову, когда ангелы восходили и спускались с неба, — был увезен из Сконы и поставлен в Вестминстере возле гроба Исповедника. По приказу Эдуарда I его вставили в великолепный трон, который с тех пор используется при коронации королей Англии.

Самому королю все это представлялось вторым, и даже более легким, завоеванием Уэльса, за которым также следовали и милость и достойное управление, отличавшие его первый успех. Руководство новой областью было вверено Уоренну, графу Серрею, главе Английского совета регентства. Прощения щедро раздавали всем, кто противился нашествию; порядок и общественное спокойствие строго соблюдались. Но и справедливость, и злоупотребления нового правительства оказались для него роковыми.

Недовольство шотландцев, уже возбужденное назначением английских священников в приходы Шотландии и раздачей пограничных земель английским баронам, было доведено до крайности строгим применением закона и преследованием распрей и угона скота. Роспуск войск, вызванный истощением королев скойказны и своеволием оставшихся солдат, усилили народное раздражение. Позорное подчинение вельмож подвигло на выступление народ. Несмотря на столетний мир, земледельцы низменной области и городские ремесленники оставались отважными англичанами Нортумбрии. Они никогда не признавали верховенства Эдуарда I, и их кровь возмущалась при виде надменного управления иноземцев. Один опальный рыцарь, Уильям Уоллес, задумал воспользоваться этим тлеющим недовольством для освобождения родины, и его смелые нападения на отдельные отряды английского войска вызвали наконец восстание по всей стране. О самом Уоллесе, его жизни и характере нам неизвестно почти ничего; даже предание о его громадном росте и неимоверной силе смутны и недостоверны. Но инстинкт не обманул шотландцев, когда они выбрали Уоллеса своим национальным героем. Он первый провозгласил свободу прирожденным правом народа, и ввиду пассивности вельмож и духовенства призвал к оружию народ. Во главе армии, собранной по преимуществу из береговых округов, занятых населением того же происхождения, что и низменность, Уоллес в сентябре 1297 года расположился лагерем возле Стирлинга в проходе, ведшем с севера на юг, и ожидал приближения англичан.

Предложения Джона Уоренна были презрительно отвергнуты: «Мы пришли сюда, — сказал вождь шотландцев, не мириться, а освобождать родину». Позиция Уоллеса на холмах, за излучиной Форта, действительно была выбрана с замечательным искусством. По единственному узкому мосту через реку могли ехать рядом только двое всадников, и хотя английская армия начала переход на рассвете, но только половина ее переправилась к полудню, когда Уоллес напал на нее и после короткого боя разбил наголову на виду у остальной части войска. Отступление графа Серрея за границу поставило Уоллеса во главе освобожденной им страны, и некоторое время он действовал в качестве «попечителя королевства» от имени Баллиола и руководил набегом шотландцев на Нортумберленд. Захват им Стирлингского замка заставил наконец выступить Эдуарда I, собравшего под свои знамена более многочисленное, чем когда-либо, войско. Измена дала ему возможность настичь Уоллеса, когда он отступал (во избежание столкновения), и принудить его принять сражение близ Фалкирка. Шотландское войско состояло почти исключительно из пехоты, и Уоллес построил своих копейщиков в четыре больших круга или каре, причем наружные ряды стали на колени; внутри каре были поставлены стрелки, а небольшой отряд конницы был выстроен в качестве резерва позади.

Это было то же расположение, что и при Ватерлоо, первое появление в нашей истории со времен Сенлака «той непобедимой британской пехоты», перед которой суждено было стушеваться рыцарству. На мгновение она имела весь успех Ватерлоо. «Я привел вас в хоровод, танцуйте, если можете», — с грубоватым юмором, характеризующим его настроение, сказал шотландцам Уоллес, и сомкнутые ряды дружно отозвались на его призыв. Епископ Дергемский, вождь английского авангарда, благоразумно отступил при виде каре. «Вернись, епископ, к своей обедне!» — закричали отважные рыцари, следовавшие за ним. Но напрасно масса конницы бросалась на лес копий. Ужас охватил английское войско, и отряд уэльских союзников отступил с поля битвы.

Однако тактика Уоллеса встретилась здесь с тактикой короля. Эдуард I вызвал вперед своих стрелков, разредил их стрелами ряды шотландцев и тогда снова бросил свою конницу на поколебавшийся строй. В один момент все было кончено, и взбешенные рыцари устроили в поникших рядах беспощадную резню. Тысячи пали на поле битвы, сам Уоллес с трудом спасся в сопровождении горстки людей. Но хотя дело свободы и казалось погибшим, свою задачу он все-таки выполнил. Он пробудил Шотландию, и даже такое поражение, как при Фалкирке, не заставило ее подчиниться. Эдуард I остался хозяином только своих позиций; недостаток средств принудил его к отступлению; а в следующем году борьбу за независимость продолжало регентство вельмож Шотландии во главе с Брюсом и Комайном. Эдуарда I задержали внутренние смуты и внешние опасности. Бароны Англии все сильнее настаивали в удовлетворении своих жалоб и понижении тяжелых налогов, вызванных войной. Франция все еще сохраняла угрожающее положение; по ее внушению папа Бонифаций VIII выставил притязания на феодальное верховенство над Шотландией, и это остановило новый поход короля.

Все эти препятствия были устранены ссорой Филиппа IV с