Красные амбары.

В профиле горизонта преобладают силосные башни.

Из труб фермерских домов струится дымок.

Все укрыто сверкающим белым одеялом, и небо сияет чистой зимней голубизной.

Я проигрываю в скорости, но продолжаю держаться подальше от автострад.

Выбираю местные, проселочные.

Еду наугад, не придерживаясь никакого плана, не думая о месте назначения.

Останавливаемся на заправке. Дэниела показывает мне свой телефон. Там длиннющая очередь пропущенных звонков и эсэмэсок с номеров, начинающихся с 773, 847 и 312 – это все региональные коды региона Чикаго.

Открываю приложение «Сообщения».

«Дэни – это Джейсон, пжлст немедленно перезвони на этот номер».

«Дэниела, это Джейсон. Прежде всего я люблю тебя. Мне нужно многое тебе сказать. Пжлст позвони как можно скорее».

«Дэниела, с тобой свяжутся, если уже не связались, другие Джейсоны. Ты, должно быть, запуталась. Я – твой. Ты – моя. Люблю тебя вечно. Позвони, как только получишь это».

«Дэниела, тот Джейсон, с которым ты сейчас, – самозванец. Позвони».

«Дэниела, вам с Чарли угрожает опасность. Джейсон, с которым вы сейчас, – не тот, за кого ты его принимаешь. Позвони немедленно».

«Никто из них не любит тебя так, как я. Позвони мне. Пжлст. Умоляю. Люблю».

«Ради тебя я убью их всех. Только скажи. Я сделаю ради тебя все».

Дальше я не читаю. Блокирую каждый номер и удаляю все сообщения.

Кроме одного.

Это сообщение не с незнакомого номера.

Оно от Джейсона-2.

С моего сотового. Все это время у него был мой телефон. С того вечера, когда он захватил меня на улице.

«Тебя нет дома, ты не отвечаешь на звонки. Должно быть, ты знаешь. Могу сказать только одно – я люблю тебя. Вот почему время с тобой было лучшим в моей жизни. Пжлст позвони мне. Выслушай меня».

Я выключаю телефон жены и говорю Чарли, чтобы он выключил свой.

– Придется обойтись без трубок. Иначе любой из них может легко нас обнаружить.

День клонится к вечеру, и солнце сползает к горизонту, когда мы въезжаем в Нортвудс.

Дорога пустынная.

Никого, кроме нас.

Мы не раз отдыхали летом в Висконсине, но никогда не забирались так далеко на север. И никогда не ездили туда зимой. Несколько миль мы проезжаем, не встретив вообще никаких признаков цивилизации. Каждый следующий городок меньше предыдущего – просто разъезды посреди пустоты.

В нашем джипе «Чероки» царит гнетущее молчание, и как его нарушить, я не знаю.

Может быть, мне просто недостает смелости.

Всю жизнь тебе говорят, что ты уникален. Индивидуален. Ты – личность. Другого такого же на планете нет.

Это гимн человечеству.

Но в отношении меня это больше не так.

Как может Дэниела любить меня больше, чем других Джейсонов?

Я смотрю на нее – она сидит на переднем сиденье. Что она думает обо мне? Что чувствует?

Что я думаю о себе – это тоже вопрос спорный.

Дэниела молчит. Смотрит в окно на тянущийся вдоль дороги лес.

Я протягиваю руку, касаюсь ее пальцев.

Она смотрит на меня и снова поворачивается к окну.

* * *

Уже в сумерках мы въезжаем в городок Айс-Ривер. По первому впечатлению это то, что надо, – вдалеке от больших дорог.

Перекусываем фастфудом, а потом заезжаем в бакалейный – запастись продуктами и предметами первой необходимости.

Чикаго бесконечен.

Даже пригороды не дают передышки.

Но Айс-Ривер просто обрывается.

Вот ты в городе, катишь мимо стрип-молла с заколоченными витринами – а вот здания и фонари убегают назад в боковом зеркале, и ты уже въезжаешь в лес и во тьму, и слепящий свет фар бьется в узком коридоре между высоченными соснами, обступающими дорогу с обеих сторон.

Автомобилей не видно.

В миле с небольшим к северу от города я сворачиваю на заснеженный проселок, вьющийся между елями и березами до самого конца небольшого полуострова.

Через семьсот ярдов лучи фар упираются в фасад бревенчатого дома. На первый взгляд это именно то, что мне и надо.

Как и большинство летних домов в этой части штата, он погружен в темноту и выглядит нежилым.

Заперт на зиму.

Я останавливаю джип на круговой дорожке и выключаю двигатель.

Темно и тихо.

Я смотрю на Дэниелу.

– Знаю, тебе это не понравится, но лучше забраться в чужой дом, чем снять жилье официально и оставить бумажный след.

За всю дорогу от Чикаго – шесть с лишним часов – моя жена произнесла едва ли десяток фраз. Как будто пребывала в шоке.

– Понимаю, – говорит Дэниела. – В данный момент незаконное вторжение для нас сущий пустяк, так?

Открываю дверцу. Снега выпало на добрый фут глубиной.

Мороз щиплет щеки.

Воздух неподвижен.

Одно из окон в спальне не закрыто на задвижку, так что мне даже не приходится разбивать стекло.

* * *

Мы заносим пластиковые пакеты из магазина на веранду.

В доме холодно.

Я включаю свет.

Напротив входа – лестница, уходящая в темноту второго этажа.

– Здесь грязно, – говорит Чарли.

Не так уж и грязно, но запах плесени и запущенности определенно присутствует.

Летний домик во внесезонье.

Переносим пакеты в кухню, ставим на стол и идем знакомиться с домом.

В оформлении интерьера уют сопутствует обветшалости.

Выключатели и розетки старые, белые.

Линолеум на полу в кухне потрескался, деревянные полы в комнатах потертые и скрипучие.

В гостиной, над сложенным из кирпича камином, красуется большеротый окунь, а стены покрыты рамочками с рыболовными приманками – их здесь никак не меньше сотни.

Хозяйская спальня расположена внизу, еще две – на втором этаже, причем в одну из них всунута трехъярусная кровать.

Мы едим из засаленных бумажных пакетов «Дейри куин»[8]. Резкого света голой лампочки хватает только на кухонный стол, остальная часть дома покоится во мраке.

Кондиционер изо всех сил старается согреть внутреннее пространство до приемлемой температуры.