Формирующиеся в составе фронтов воздушные армии активно пополнялись самолетами новых типов: устаревшие и слабо вооруженные истребители Як-1 сменялись трехпушечными Як-3 (в девичестве Як-1м3), вместо ЛаГГ-3 в части поступали Ла-5 с мощным мотором и двумя пушками калибра 23 миллиметра, а также ленд-лизовские «аэрокобры». В штурмовые полки массово шла модификация двухместного Ил-2, а в бомбардировочные – «пешки», «тушки» и пузатые, как коровы, ленд-лизовские «бостоны». В авиаполках уже не было видно обычных еще совсем недавно «чаек», «ишаков» и «катюш» (СБ-2).

А немцы, понесшие за последние два месяца жестокие потери, активность снизили и летают мало, предпочитая делать это над малоактивными участками фронта, где нет риска встретить советских пилотов-истребителей из осназовских частей.

Но самолеты можно построить – авиазаводы у Германии еще есть, летчиков можно обучить, хотя бы до уровня японских пилотов-камикадзе. Но бензин для самолетов люфтваффе станет дефицитом на два года раньше, чем в нашей истории. Поставки венесуэльской нефти от «Стандарт Ойл» прекратились еще полгода назад, и тогда же были выведены из строя нефтепромыслы в Плоешти. Озабоченные немцы сделали упор на синтетическое топливо и его заменители, активизировав строительство установок для получения искусственного топлива.

Но три месяца назад советская дальнебомбардировочная авиация начала применять тяжелые корректируемые бомбы по комбинатам синтетического бензина. В результате этих редких, но метких бомбежек немецкое производство синтетического топлива в июне составляло только пятнадцать процентов от объемов апрельского производства. Это означало полный коллапс этой программы. Едва только немцы восстанавливали разрушенную или строили новую установку, как тут же прилетали орлы генерала Голованова и все разрушали по новой. Недаром же Александр Голованов стал очередным личным врагом фюрера – а количество оных уже превысило два десятка и продолжало быстро увеличиваться. А тут еще Плоешти, добыча в котором кое-как была восстановлена, окончательно уходит к русским, напоследок даже не помахав немцам ручкой.

Теперь у Гитлера появилась новая затея – начать строить подземные заводы по производству синтетического бензина. Но у госпожи Истории по этому поводу имеются свои соображения, и, судя по высоким темпам советского продвижения на запад, ни один такой завод так и не удастся достроить вовремя. Впрочем, попытка не пытка, хотя и может таковой обернуться для тех десятков и сотен тысяч несчастных военнопленных и гражданских граждан из СССР и Европы, которых гитлеровцы могут бросить на эти подземные стройки.

Единственная возможность хоть как-то уменьшить людские потери – это как можно быстрее ликвидировать людоедский режим нацистов. Именно этим сейчас и были озабочены три чрезвычайно занятых человека и богиня Победы, парящая над их головами. Ложились на карту новые стрелы ударов, исчислялись сроки готовности ударных соединений и конечные рубежи глубоких прорывов, чтобы не зарваться и не подставить под удар свои лучшие войска.

В глубоком тылу на заводах Горького, Сталинграда, работающего на полную мощность Ленинграда, Челябинска и Свердловска формировались подразделения 3-го и 4-го мехкорпусов ОСНАЗ. Командирами их назначены генералы Рыбалко и Лелюшенко. А в цехах Севмашзавода, который был придан КБ Шашмурина, уже готовился к полевым испытаниям прототип тяжелого танка ИС-1 с пушкой калибром 100 миллиметров и созданная на его шасси безбашенная самоходная 203-мм гаубица Б-4С, а также 240-мм самоходный миномет М-240С, поставленный на шасси танка Т-42. Это было принципиально новое вооружение, которое поступит только на вооружение мехкорпусов ОСНАЗ, а также артполков РГК особой мощности. Элитные советские соединения готовились обзавестись новой техникой.

Тем временем в кремлевском кабинете закончили обсуждать итоги выполненных и перевыполненных планов «Орион» и «Альтаир». Разговор зашел о ближайшем будущем.

– Во второй половине августа, – сказал Василевский, – Генштаб предлагает провести высадку стратегического десанта в районе Хельсинки и тем самым, в случае успеха, выбить из войны Финляндию. Затем, в середине сентября, мы предлагаем осуществить несколько отвлекающих наступательных операций. Первая – из района Чернигова в направлении Гомеля и Могилева, вторая – из района Брянска на Рославль, третья – от Пскова в направлении на Остров и Невель. Потом, дождавшись, когда немецкое командование направит все резервы группе армий «Центр», в начале октября, провести стратегическую наступательную операцию по освобождению правобережной Украины, целью которой будет выход на государственную границу СССР. Сразу после этого наступит распутица и, следовательно, оперативная пауза между летней и зимней кампаниями.

– Неплохо, неплохо, товарищ Василевский, – Верховный задумчиво пригладил усы, – но давайте поговорим обо всем по порядку. Выбить Финляндию из войны было бы неплохо, но, насколько я помню, потомкам для этого пришлось освобождать Карелию и еще раз прорывать линию Маннергейма, что стоило Советскому Союзу немалых потерь.

– Товарищ Сталин, – ответил Василевский Верховному, – мы предлагаем поступить по-другому. От Таллина до Хельсинки всего девяносто километров…

– Но, – перебил Сталин начальника Генштаба, – адмирал Трибуц доложил мне, что корабли Балтфлота не способны преодолеть эти девяносто километров, которые густо засеяны минными полями и надежно прикрыты береговыми артиллерийскими батареями, оставшимися у финнов еще с дореволюционных времен. Поэтому попытка десанта обернется тяжелыми потерями и провалом операции.

– Адмирал Трибуц еще не в курсе, что появились кое-какие технические новшества, которые в корне могут изменить тактику высадки морских десантов, – неожиданно сказал Берия, – я имею в виду суда на воздушной подушке…

Сказав это, Берия сделал небольшую паузу.

– Продолжай, Лаврентий, – Сталин не любил подобных «артистических» пауз, – у нас что, теперь есть эти самые СВП?

– Так точно, товарищ Сталин, – подтвердил Берия, – десантные катера на воздушной подушке у нас теперь есть. В СССР живет такой конструктор – Владимир Левков, – который еще до войны предлагал нашему флоту торпедные катера, построенные по подобному принципу. Конструкция тех катеров, конечно, была не столь отработана, как в будущем, но за основу ее можно было брать. Мы вызвали товарища Левкова и поговорили с ним. Если Балтийский флот не оценил столь замечательного человека, то на Черноморском флоте у товарища Ларионова ему были созданы все условия. Катер на воздушной подушке практически не имеет осадки – а значит, ему не страшны приливные и отливные течения, подводные камни и морские мины. Этот катер способен маневрировать, двигаясь со скоростью 120–130 километров в час. А из этого следует, что обычная береговая артиллерия будет против него не очень эффективна. Ну и самый последний плюс – катера практически в любом месте способны выходить на необорудованный берег, сбрасывать десант и снова уходить на свой берег.

– В настоящее время, – сказал Василевский, – у нас имеется сто двадцать пять легких катеров, рассчитанных на четыре тонны груза или тридцать десантников в полной экипировке; сорок два средних катера, рассчитанных на семь тонн груза или шестьдесят бойцов, а также дюжина тяжелых катеров, способных взять на борт тридцать тонн, или двести бойцов. Легкий катер способен взять на борт пушку ЗиС-3 с расчетом и боекомплектом, средний – гаубицу с тягачом, а тяжелый – средний танк. Таким образом, наличным количеством транспорта мы планируем в два рейса, то есть в течение полутора часов, перебросить к вражеской столице бригаду морской пехоты в первом эшелоне и стрелковую дивизию усиления. Кроме того, в Хельсинки и его окрестностях планируются планерные десанты, удары корректируемыми бомбами по узлам обороны и прочие меры, которые позволят нам взломать оборону города. Ведь если в возможность десанта не верит наш адмирал Трибуц, то тем более в нее не верят финские военные, ответственные за береговую оборону.