на экране запись, Сьюзен назвала меня паршивым ублюдком, который ее одурачил, но, когда она хотела на меня броситься, Фрэнк заступил ей путь. Сьюзен умоляла меня остановить запись, будто не веря, что там в самом деле она, но я заставил ее сесть и просмотреть все до конца – побои, пинки, тычки, а на закуску – попытка задушить меня подушкой. Я хотел, чтобы она увидела, что натворила. Я хотел, чтобы Сьюзен поняла: она виновата.

Я раскрыл дневник и перелистал страницы перед ее носом, показав подробный отчет об ее угрозах, побоях, увечьях, нанесенных мне, и оскорблениях. Дневник был не только способом не сойти с ума, но и веским доказательством. Эта очная ставка далась мне нелегко. Победа осталась за мной, но ощущения триумфа у меня не было ни малейшего. Сьюзен умоляла ее простить, каялась, обещала, что пойдет к врачу, просила меня не уходить. Она сидела на диване, трясясь и будто уйдя в какое-то далекое место, куда мне нет хода: это был нервный срыв. Я позвонил маме, и она привезла детей к двери. Когда они вошли, Сьюзен сделала так, как я ей велел. Я обещал никому не показывать ни дневника, ни записей, чтобы она сохранила работу, репутацию и свободу, но взамен потребовал попрощаться с детьми. Она их не заслуживала, и кредит доверия к ней был исчерпан. Сперва Сьюзен отказалась это делать, но она понимала, что выбора у нее нет. Я планировал увезти от нее детей и рассказать им правду, когда подрастут; пусть тогда решают, общаться с ней или нет. Эта женщина была чистое зло. Сьюзен попрощалась с детьми, но почти ничего им не сказала, только процедила сквозь зубы, что нездорова и не хочет больше быть мамой. По тому, как играли у нее на щеках желваки, я понял, что она готова сорвать злость на ком угодно. Я срочно вывел детей, и мама их увезла. Фрэнк внушительно стоял в гостиной, чтобы Сьюзен не увязалась за ними.

Когда я вернулся, Фрэнк сказал мне: «Приятель, я и понятия не имел», – и это был чуть не первый раз, когда я понял: после просмотра собранных материалов никто не усомнится, через что я прошел, никто не станет оспаривать мои требования. Во мне окрепла уверенность, что я поступаю правильно, и то, что со мной случилось, не превращает меня в какого-то слабака. Я до сих пор думаю, что Фрэнк потом поехал домой обнимать жену и детей, радуясь, что у него нормальная семья. Сьюзен, словно забыв о присутствии Фрэнка, подошла ко мне, рыдая, и промочила мне футболку своими слезами, но я все-таки ушел. Фрэнк даже отказался взять с меня те пять сотен.

Не знаю, как Сьюзен это удалось, но через два дня она отыскала наше временное жилье. Она колотилась в дверь среди ночи. Я велел ей убираться, и в первый раз она послушалась. На следующую ночь нам в окно кто-то бросил камень – стекольщик приходил вставлять новое стекло. Когда и на другую ночь Сьюзен разбила окно и осколки усыпали ковер в комнате, нас в доме уже не было. Мы уехали навсегда.

23. Адам

Айла стиснула в кулаке промокшую салфетку. Виола еле сдерживала слезы, обнимая Дженнифер и утешая плачущую Аву, которая ничего не могла ответить, когда ее спрашивали, куда и с кем уехала Зоэ. Девочка была почти в истерике.

– Где она, Ава? – повторила Виола, чуть отодвинув от себя рыдающую дочь, которая уткнулась лицом ей в грудь. – Скажи мне, мы поедем и заберем ее.

Ава поглядела на Адама.

– Мы же думали, это вы все совершили. Мы думали…

– Я понял. – Адам попросил стакан воды – во рту пересохло. Он уже не помнил, когда что-нибудь ел или пил. Не хватало упасть в обморок от обезвоживания. – Ава, меня сейчас заботит только одно: чтобы с Зоэ все было в порядке. Она хоть не натворила глупостей, не попыталась сама улететь в Австралию? – Надо было проверить ящик, где он держал паспорта, но Адам решил, что дочь в Кловердейле, у кого-нибудь прячется. Господи, не позволь ей улететь на другой конец света…

Ава снова зашлась от рыданий – для нее все это оказалось чересчур. Адам представил, как они с Зоэ напереживались, читая дневник. Ему чуть не стало дурно при мысли, что это его сочли виновником описанных истязаний.

– Как она могла сказать, что убьет Зоэ и Зака? – рыдая, спрашивала Ава у матери. – Что, если она теперь что-нибудь сделает с Зоэ?

Виола мгновенно собралась.

– Ава, где она?

– Сьюзен прилетела в Англию, Зоэ поехала с ней встречаться.

Адама охватила паника, и только Айла смогла удержать его на месте и заставить дослушать.

– Она поехала в кемпинг в Чилтерн, – продолжала Ава. – Мы палатку напрокат взяли.

Тут дошло и до Дженнифер.

– Значит, палатка была не для сюрприза отцу?

Отчего же, только сюрприз вышел не из приятных.

Ветер завывал, проникая в щели окон. Ава твердила название кемпинга, Айзек начал искать код города. Адам помнил, как Зоэ понравилось в кемпинге; она все мечтала показать Чилтерн маме. Надо было выслушать дочь и ответить на вопросы. Надо было сразу сказать детям правду, но стыд, стыд быть мужчиной, которого избивала собственная жена… Бегство казалось решением проблемы, но какова цена его заблуждения, раз теперь пропала Зоэ?

Он бессильно опустился на ближайший стул.

– Зоэ когда-то хотела показать Чилтерн своей матери. Сказала, что покажет, когда мама снова будет готова ее любить.

Айла обняла Адама, а Виола спросила, как Сьюзен нашла их спустя столько времени.

– Через «Инсту», – выговорила зареванная Ава.

– Господи, это все-таки была она, та подписчица! – Виола обернулась к Адаму и объяснила, что кто-то лайкнул фотографию Зоэ, и девочка подумала, что это может быть ее мама. – Она больше ничего мне не сказала, и я решила, что это не Сьюзен, иначе бы Зоэ со мной поделилась. Почему она обо всем умолчала?

Ава сжала мамину руку.

– Зоэ думала, ты скажешь ее папе, поэтому не призналась.

– Это моя вина, – проговорила Виола. – Это все моя вина.

– Нет, мама, нет! Ты же прочла дневник.

– Она права, – сказал Адам, вытирая глаза. – Вы бы никогда не стали помогать человеку, повинному в таких бесчинствах.

– Где Зак?

– Дома, с Шарлоттой. Я заплатил ей в полтора раза больше, чтобы посидела с ним, пока я не вернусь. Пока не привезу Зоэ, – пробормотал он чуть слышно, как бы для себя.

Ава уже показывала Дженнифер, Виоле и Айзеку профиль