Но если так, почему же эта рукопись спасает рожениц от боли?

Я еще раз с тоской полистал страницы, думая про себя, что ответить этим женщинам, которые ждали моих слов. И, листая так, дошел до места, где было написано: «Скопировано с собственного писания священной руки учителя нашего гаона служащим в святости Эльякимом, по прозвищу Гец». Я был в полном недоумении: неужели в руке простого служителя оказалось столько силы, что через нее приходит спасение и милосердие? Но как бы то ни было, я не знал, что с ней делать. Книга печаталась несколько раз, она есть у многих, и, даже если бы это была рукопись самого автора, непонятно, кто захочет ее купить.

Но тут мне вдруг пришла в голову некая хитрая мысль. Я сказал: «Вы меня удивляете, дорогие женщины, — наш город удостоился такой книги, а вы хотите отдать ее другим. Что же будет с теми здешними женщинами, которым она потребуется?»

Они разом вздохнули: «Если б в ней нуждались в нашем городе, мы бы не продали ее ни за какие деньги».

Я сказал: «Что значит — если бы нуждались? А что, разве в нашем городе женщины подобны диким животным и не нуждаются в средствах для облегчения родов? Завтра у вас попросят эту книгу, и что вы скажете? Что вы ее продали? Так ведь вам скажут: „Для чего вы делаете такое дело?“ — как сказал фараон повивальным бабкам[195]. Но фараон это сказал потому, что повивальные бабки оставляли детей в живых, а вы… но не буду открывать рот дьяволу. В общем, если хотите послушать моего совета, то не продавайте эту книгу, даже если вам дадут за нее все деньги и золото мира».

Сказала одна из них: «Фараон велел умерщвлять только сыновей, а наши здешние женщины не хотят рожать и девочек. Видел ли господин со дня своего приезда сюда хоть одну качающуюся колыбель?»

Я сказал: «Не вдовец народ Израиля. Я сам подписал недавно ктубу[196] дочери хозяина гостиницы. Вы ведь знаете Рахель, его младшую дочь, которая пошла под хупу с кудрявым парнем по имени Йерухам Хофши?»

Тяжело было мне видеть их огорчение. В доме нечего есть, и вся их надежда была на деньги, которые они выручат за эту книгу, а я им рассказываю о какой-то дочери хозяина гостиницы, которая вышла замуж за какого-то кудрявого парня.

Я сказал: «Дорогие женщины, кто открыл вам, что эта рукопись имеет такую силу, о которой вы говорили?»

Одна из них сказала: «Наш дед, праведник, когда к нему приходили женщины просить помощи, отправлял их прочь, указывая им на дверь мундштуком своей трубки, и говорил при этом: „Вы идолопоклонницы, прости Господи. Вы должны просить помощи у Святого и Благословенного, а вы поднимаете глаза на смертного. Если вам нужна помощь, просите у Него, у Благословенного, и Он вам поможет“. Но как-то раз он сел писать свою книгу, и тут пришла женщина с криком: „Рабби, рабби, спаси, моя дочь уже три дня не может разродиться!“ Охватила его жалость, и он сказал: „Те новые толкования, которые я записал сегодня в своей книге, помогут ей, твоей дочери, родить спокойно“. И как только он это сказал, она родила мальчика».

Я сказал: «Да, все то время, пока сей праведник был жив, живая Тора в его устах несла спасение. Но как знать, происходит ли такое и после его смерти?»

Одна из невесток молвила: «Но разве господина не учили, что великие праведники после смерти становятся еще более великими, чем при жизни? Сареле, Сареле, расскажи господину, как было дело с твоим мужем!»

Сара вздохнула: «Когда мой муж, мир ему, приходил на свет, родовые муки моей свекрови были так тяжелы, что они все почти отчаялись. А ее отца, праведника, тогда уже не было на свете. И они пошли помолиться на его могилу, но не нашли ее, потому что в ту неделю пошел большой снег и засыпал все кладбище до верха памятников. Этот праведник сам помог нескольким роженицам, а теперь, когда его дочь оказалась в большой беде, он спрятался, нельзя было найти его могилу. Тогда Святой и Благословенный надоумил повитуху, и она взяла эту его книгу и положила рядом с роженицей. И как только она положила ее рядом с роженицей, та тут же родила сына, и этот сын потом стал моим мужем. И вот так все узнали, что в этой книге есть целебная сила».

Я спросил: «А как вы думаете, что содержится в этой книге?» Одна невестка сказала: «Откуда мы знаем?» Другая добавила: «Нужно послать ее в Америку». А третья воскликнула: «Или Ротшильду!»

Я сказал: «Я готов послать эту книгу в любое место, куда вы захотите, но я не отвечаю за деньги».

Они удивленно подняли брови: «Неужели Ротшильд захочет, чтобы мы отдали ему эту книгу даром? Ведь мы бедные люди». Одна сказала: «Я думаю, что, если эта святая книга попадет в руки Ротшильда, он оценит ее на вес золота». А вторая добавила: «Господин гость приехал из Страны Израиля, ему ли не знать, как расположено сердце Ротшильда к этой стране. Ведь он каждому, кто только попросит, тут же дает там колонию».

Я сказал: «Ротшильд — да, у него доброе сердце, однако некоторые люди, которые его окружают, далеко не такие хорошие. Поэтому я бы хотел заранее знать, сколько, на ваш взгляд, стоит эта книга?»

Они спросили: «Сколько она стоит? Что мы в этом понимаем? А сколько она стоит, по мнению господина?»

Я ответил: «На книги нет определенных цен, тем более на такую святую книгу. Если б я был Ротшильд, я бы дал за нее пятьдесят долларов».

Лица вдов просветлели, они повторили за мной: «Пятьдесят долларов!» — закрыли глаза, и каждая прошептала: «Пятьдесят долларов, пятьдесят долларов!»

Я сказал: «Но поскольку я не Ротшильд, сколько я должен дать вам за эту книгу, если бы я сам захотел ее купить, для себя? Точнее, не для себя, а для того, чтобы с ее помощью делать добрые дела? Знаете, у нас, в Стране Израиля, есть одно поселение, в котором имеется родильный дом, и женщины отовсюду приходят туда рожать. И мне сейчас пришла в голову мысль послать туда эту вашу книгу».

Сара опять вздохнула: «Если бы эта книга принадлежала мне одной, я бы отдала ее за сорок долларов и даже за тридцать, лишь бы с ее помощью творились добрые дела». А ее невестки добавили: «Но только при условии, что мы тоже будем участницами этого доброго дела!» Я сказал: «Если вы обязательно хотите участвовать в этом добром деле, я не буду вам препятствовать».

Я дал им тридцать пять долларов и попросил: «Пусть пока книга лежит у вас. Если через тридцать дней вы не передумаете, я приду и заберу ее». Сара воскликнула: «Не дай Бог, мы не передумаем! Тем более что ту часть денег, которую мы скостили господину, мы посвятили доброму делу». А ее невестка объяснила: «Ведь господин сказал, что дал бы нам пятьдесят долларов, а дал всего тридцать пять, и, значит, на те пятнадцать долларов, которые мы ему уступили, мы стали соучастницами доброго дела в Земле Израиля!»

Я кивнул: «В любом случае оставляю книгу у вас, пока не приду за нею».