Сэм одолжил ей одну из своих рубах, чтобы поплавать. С длинными рукавами и застежкой спереди, она доставала Тиффани до колен. Она надела с ней свои самые длинные панталоны. Конечно, не самый приличный купальный костюм, но ведь кроме братьев, ее никто не видит.

Усевшись на траву, Тиффани прислонилась спиной к дереву и устремила на братьев рассеянный взгляд. Исключенная из их игры, она вдруг почувствовала приступ грусти, уже посетившей ее прошлым вечером. Пожалуй, она будет тосковать по некоторым вещам в Монтане, когда уедет, по красоте, простору, летним грозам, убаюкивающим ее по ночам, и таким вот кристально ясным дням. И больше всего по Хантеру. Никто никогда не вел себя с ней так, как он, и никогда не будет. Она станет скучать по его шуткам и смеху, которые так легко обезоруживали ее, по его прямоте. Он ни секунды не колебался, высказывая свое мнение, и искренне наслаждался жизнью, заражая ее своим весельем. Она никогда не чувствовала такой близости ни с одним мужчиной. И он подарил ей самые невероятные ощущения в жизни.

Жаль, что она не может упаковать его и увезти с собой. Но в Нью Йорке Хантер не будет Хантером. Она не может просить от него подобной жертвы. Они просто не предназначены друг для друга. В сущности, они сознавали это всю свою жизнь. Взаимное притяжение, которое они испытывают друг к другу, не выдержит испытания различиями в образе жизни, а также неприязнью и враждебностью, которыми проникнуты обе семьи. Прошлый вечер только подтвердил это. Они не смогли вытерпеть один единственный обед, чтобы не поссориться и чтобы Каллаханы не ушли рассерженные.

Ее взгляд упал на остов здания на противоположной стороне озера, здания, которое должно было в один прекрасный день стать ее домом, и ее печаль усилилась. Хантер сказал, что избавится от него, когда пригласил ее на пикник, который так и не состоялся.

Насколько было бы легче, если бы он продолжал злиться на нее за то, что она обманула его и его семью. Но после того, что случилось прошлым вечером на крыльце, а особенно после его слов о краеугольном камне стало ясно, что он совсем не против этого брака. Пожалуй, ей следует прямо сказать, что она не собирается выходить за него замуж, и напомнить, почему он должен радоваться, что этого не случится.

— Ты сбиваешь меня с толку, Рыжик, — произнес за ее спиной Хантер. — Вчера вечером у меня сложилось четкое впечатление, будто ты пытаешься убедить меня, что не имеешь ничего общего с моей Дженни. И вот ты здесь, плещешься в воде со своими братьями как сорванец.

Вскочив на ноги, Тиффани заглянула за дерево и увидела Хантера, который стоял, прислонившись к дереву.

— Ты давно здесь?

— Достаточно, чтобы убедиться, что тебе не помешала бы помощь в схватке с братьями.

— Разве револьверы не становятся в воде слишком влажными, чтобы стрелять? — язвительно поинтересовалась она.

Он хмыкнул.

— Я имел в виду не такую помощь.

Тиффани вдруг смутилась, осознав, как выглядит: с мокрыми волосами и прилипшей к телу одеждой.

— Убирайся. Это семейная вылазка.

— Мы скоро породнимся.

Мило, конечно, но он противоречит самому себе.

— На самом деле ты этого не хочешь. Ты ненавидел эту помолвку, так же как я. Не стоит упрямиться только потому, что ты принимаешь меня за другую. Я все равно не выйду за тебя замуж. Я намерена вернуться туда, где мое место. Радуйся, что отпускаю тебя с крючка.

Странно, но ее резанули собственные слова. Тиффани не думала, что ей будет больно произнести их вслух. Но еще больше ее удивило выражение лица Хантера. Он улыбался. Он что, не верит ей?

— Твой па последовал за твоей ма на восток, — сказал он, ставя Тиффани под дерево. — После того как ухаживал за ней здесь. Хочешь, чтобы я проделал то же самое?

— Для ухаживания уже поздновато.

— Она не воевала с ним на каждом шагу, Рыжик. Почему ты все время воюешь со мной?

Тиффани упрямо вздернула подбородок.

— Она еще не знала, что представляет собой Запад.

— Думаешь, ее это волновало? Она была влюблена. И просто хотела быть со своим возлюбленным.

— И тем не менее она оставила его, — возразила Тиффани, полагая, что этим все сказано.

Хантер думал иначе.

— Не стоит прибегать к этому оправданию, когда сама признала, что не знаешь, почему она уехала. И ты тоже не хочешь уезжать.

— Знаю.

— Докажи, — шепнул он, подавшись к ней.

У нее было достаточно времени, чтобы увернуться, но она не стала. Тиффани обвила руками его за шею и позволила подарить ей несколько мгновений блаженства. Его поцелуй был настоящим волшебством. Как она может отказаться от ощущений, которые возбуждает в ней Хантер? Но как она может выйти за него замуж, зная, что они оба впоследствии будут сожалеть об этом?

— Прекрасно, — сказал он у самых ее губ. — Вот для чего созданы мужчина и женщина. — Он отступил на шаг, но помедлил, погладив ее по щеке. — Скажи своей матери, что ты чувствуешь на самом деле. И она объяснит тебе, что это и есть твое настоящее место.

— Но как…

— Она в городе. Один из работников только что вернулся оттуда и сообщил об этом. Половина Нэшарта помнит ее, все только и судачат о ее приезде. Я ехал к вам, чтобы предупредить, на тот случай, если вы не в курсе, но звуки смеха на озере отвлекли меня.

— Но она говорила, что никогда больше не ступит на эту землю!

Хантер пожал плечами.

— Возможно, она решила, что пора наставить тебя на путь истинный.

Тиффани скорчила гримаску.

— Скорее она приехала спасать меня. Если она здесь, значит, выехала раньше, чем получила телеграмму от отца. Представляю, как она рассвирепеет, обнаружив, что приехала напрасно и мы с отцом в прекрасных отношениях.

— Положись на меня. Может, мой па и струсил перед ней, но у меня ставка повыше. Ради тебя я готов сразиться с драконом.

Тиффани едва не рассмеялась.

— Она не дракон, просто не выбирает слова, когда сердится.

Роуз стояла у окна своей комнаты в отеле Нэшарта. Она сняла номер, чтобы привести себя в порядок. Сегодня она должна выглядеть наилучшим образом. Снаружи не было видно никого, кто ожидал бы ее у входа. Они всегда были там, те, кто следил за ней все эти годы. Всегда на виду, не прячась. Паркер хотел, чтобы она знала. Порой они даже почтительно кивали, когда она выходила наружу. Большинство не задерживалось больше года, ведь это была очень скучная работа. Было так непривычно вдруг лишиться их, что, наверное, пройдет немало времени, прежде чем она перестанет оглядываться. Но они и вправду исчезли. Она вернула себе свою жизнь. Она может вернуть даже своего мужа… если он простит ее.

Невероятно, но она могла даже не узнать, что ее кошмар закончился. Роуз была в своем номере, собираясь в Монтану, чтобы выяснить, что заставило ее дочь написать такое паническое письмо и умолять позволить вернуться домой. Поезд отбывал через несколько часов, практически не оставляя времени на еще один визит к Паркеру. В этот свой приезд она уже побывала в его доме пять раз, и каждый раз ей отказывали в приеме. В еще одной попытке не было никакого смысла. И тем не менее Роуз попыталась. Ей удалось войти внутрь, и она услышала последнее, что ожидала услышать. Паркер умер.