– Это случалось и со мной, – кивнула ты. – Люди часто открывают больше, если их интервьюирую я. Правда, возникают осложнения из-за недостаточной подвижности протеза – собеседники словно не уверены, в какой глаз смотреть. Но это не проблема, если я надеваю повязку.

Я достал из пиджака карточку с написанными ранее заметками.

– Последнее, что хочу сказать по поводу пиратов и повязок и обещаю никогда больше не поднимать эту тему.

– Давай.

– Я провел небольшое расследование. Вот пять связанных с пиратами забавных фактов. Надеюсь, ты приятно удивишься.

Ты подалась вперед. Твой глаз так сиял, будто изливал на меня свет. Я прокашлялся и начал:

– Первый забавный факт: в наши дни пираты считаются преступниками, а несколько столетий назад они с одобрения государства были искателями приключений. Каперское свидетельство давало право его держателю захватывать вражеские торговые суда и, таким образом, являлось разрешением на пиратство. Некоторые пираты, как, например, сэр Фрэнсис Дрейк, пират Ее Величества королевы, считались национальными героями.

– Любопытно! – воскликнула ты. – Со статусом национального героя не поспоришь.

– Теперь забавный факт номер два. Первое кругосветное плавание совершил именно пират. Если в школе учат, что первым землю обогнул Магеллан, то это не совсем правда. Магеллан умер на половине пути на Филлипинах, и команда закончила путь без него. Первым такое плавание совершил сэр Фрэнсис Дрейк, обогнув земной шар на «Золотой лани».

– Мне этот Дрейк явно симпатичен.

– Молва утверждает, будто королева Елизавета тоже ему благоволила. Однако перейдем к факту номер три. Во времена, когда миром правили безразличные к нуждам народа монархи, профессиональным мореплавателям мало платили и к ним плохо относились. А вот пиратская жизнь строилась на основе справедливости и демократии. Это правда: корабли управлялись в соответствии с пиратским кодексом, капитанов часто избирали. Добычу делили по строгим правилам, даже существовала система компенсации за полученное в ходе боя увечье. Например, четыре сотни песо из восьми реалов за потерю сустава, восемь сотен за какой-нибудь член – за руку или ногу.

– А за глаз?

– Один из пунктов пиратского кодекса называет сумму в сотню песо.

– Черт. Так и знала: надо было требовать как за член!

– Можно продолжить?

– Пожалуйста. Но к концу трапезы я хочу получить свою сотню песо.

– Факт номер четыре: пират-корсар Уильям Дампир был страстным собирателем растений, и Чарльз Дарвин считал его ставшую бестселлером книгу сделанных во время походов наблюдений важнейшим источником информации и взял с собой на «Бигль». Дампир также обогатил английский язык более сотней слов, таких как авокадо, барбекю, палочки для еды, ласка, уютный.

– Наверное, я тоже пиратка: когда пью, придумываю новые слова.

– И наконец, номер пятый – внимание, барабанная дробь! Нет ни одного исторического свидетельства, чтобы у какого-нибудь пирата был попугай.

– К чему этот последний факт, капитан Пэтч? Завершить перечисление на высокой ноте?

– Извини, Ханна, ты права. Мог бы обставить получше. Я хотел сказать одно: наше представление о пиратах – ерунда.

– И никаких попугаев в качестве модного аксессуара?

– Нет.

– Стоп. Обычно ты мне напоминаешь, что я должна стать пираткой. Это из той же серии?

– Разумеется, нет. Ты должна стать той, кем хочешь, и делать то, что тебе нравится.

На мгновение мне стало неловко. Не слишком ли цветисто я изъясняюсь? Похоже на безвкусную попытку понравиться. Но в следующее мгновение твое лицо прояснилось, и мне показалось, будто помещение сомкнулось вокруг нас, опустился занавес и в мире остались лишь мы одни.

– Спасибо, Пэтч. А теперь сними свою повязку. Выглядит странно, что у каждого из нас по повязке. Похоже на фетиш.

– Но та пара… Они поймут, что я просто…

– Они ушли минуту назад.

– Они были весьма любезны. – Я снял повязку. – Ты согласна, Ханна?

– Пэтч, ты высказался. Не надо занудствовать.

– Извини.

– Извиняться тоже не нужно. Сначала что-нибудь выпить. Затем поесть. Самое важное – это еда.

Я подозвал официанта. Моему прекрасному настроению подходило только шампанское. В винной карте я показал на «Пол Роже». Помню, что мы ели в тот раз. Ты провела пальцем по строкам меню и, подняв голову, спросила, не разделю ли я с тобой жаркое на ребрышках, предупредив, что любишь сочное мясо, как свои кровавые романы. Мы заказали бутылку бордо.

Получив блюдо говядины, мы ели очень медленно и много разговаривали. Пришлось попросить вторую бутылку вина, и наши животы чуть не взрывались, когда оно смешивалось с пряным соусом последних кусочков жаркого.

Покончив с мясом, мы поняли, что для десерта места не осталось. Ты спросила, не хочу ли я выпить чего-нибудь «спокойного». Или кофе.

Когда мы покинули ресторан, Эмпайр-стейт-билдинг светился синим, небо поверх верхушек самых высоких зданий подернула вуаль облаков. Мы не думали, куда идем, просто шли в ночь, продолжая говорить, пока не оказались на Юнион-сквер. Фонари в парке сияли. Ты взяла меня за руку. Прекрасный момент – быть живым и идти по парку рука об руку с тобой.

Однако какой странный свет! Небо, деревья, фонари – все в синеве.

Нашими движениями словно кто-то дирижировал: мы замедлили шаг, остановились и повернулись друг к другу. Наши губы сблизились, и я все глубже и глубже погружался в синеву.

Твой глаз был подобен озеру. Ты потянулась поцеловать меня, и наши губы встретились. В то мгновение, объятый светом твоего поцелуя, я понял, что буду любить тебя до самой смерти.

Хочу поблагодарить: свою замечательную жену Марджи Конклин, которая читала мою писанину еще на начальной стадии и любовно выводила меня на чистую воду. Моего опытного редактора Стивена Моррисона, выискивавшего и полировавшего мои несуразности с тактом и мастерством яркого супергероя. Моего любимого агента Джессику Пейпин, которая ни разу не ошиблась. Самого лучшего нью-йоркского журналиста Майкла Готхелфа, Дебру Розенцвейг за ее помощь и советы. Прекрасную аудиторию моих читателей, Шарон Пеллетьер, Джонатана Брауна, Кэтрин Клисон, Джеффри Уильямса, Шаун Пай, Сару Крауфорд, Джемину Рис-Эванс и Пола Мейнса, чья способность проникать в суть помогла мне преодолеть самый тяжелый период. Билла Дж. Смита, Джона Д. Траувика и Кейт Ленарт за великодушную помощь в ознакомлении с особенностями монокулярной жизни. Наозию Хоскинс и Бет Пек, которые тысячу раз исправляли мои ошибки в описании американской школы. Выдающуюся команду издательства «Пикадор»: Проноя Саркара, Джеймса Мидера, Деклан Трейнтор, Генри И (от вашей обложки у меня захватывает дух), Шелли Перрон и Кольта Берингера (спасибо, что указывали на мои несуразности). Джереми Пинка, Сару Бернштайн и Моргана Спурлока, предоставивших мне убежище, где так хорошо сочинялось, Гейл Блауэр – за другое жилище, Эрика Бейли, Джейсон Кон и Тома Кина за интереснейшие факты и разнообразную помощь. Лору Харрис, Сьюзен Конклин, Теда Конклина, Шарлотту Фолл, Кэти Диблер, Алекса Мазукки, Кристин Флеминг, Чарли Роландса, Эмили Джиджи, Маккензи Даусона и Лорен Абрамо.