Хельгарда отчаянно делала вид, что в сторону Тристана не смотрит, гордо подняв подбородок, молча слушала какого-то каганатского вельможу. Тот, знай себе, расстилался ковриком перед северной красавицей, что-то ей нашептывал, только не в самое ушко, ибо роста в вельможе было маловато для того, чтобы его слова достойно долетали до девичьих ушей. Но, к чести иноземца, он не оставлял попыток, стоял на носках, донося на недосягаемую для него высоту только ему одному интересные доводы и предложения.

Тристан обреченно вздохнул и подставил копье под очередное девичье украшение.

Не сложилось, видимо, диалога у ивелессца с северянкой, теперь королю придется доказывать свою любовь на деле, повергая врагов тем самым копьем в бантиках с бряцающими подвесками.

Я не понимала только одного: если всех заботит безопасность короля и его избранниц, к чему устраивать сыр-бор с этим турниром? Ответ напрашивался самый банальный — политика, большие игры взрослых людей. А еще разговор с Вардасом натолкнул на мысль пересмотреть старинные записи, благо их в королевской библиотеке нашлось немало. Теперь осталось одно желание — унести ноги подальше от взбудораженной толпы живой и невредимой… если дадут, конечно.

Оставалось сделать одно — найти доброго и глупого молодца, который согласился бы защищать честь девицы с сомнительной репутацией. Внутренний голос подсказывал, что искать несчастного избранника на роль защитника прекрасной дамы, то есть меня, надо в самом шумном месте, где бдительность рыцарского сословия в окружении себе подобных самая низкая. Как раз рядом, за куполами цветных шатров с развевающимися на ветру вымпелами, слышались бодрое позвякивание стали и глухие удары. Тренируются, видать, разминаются сыны баронов и графов перед поединками. Я прошмыгнула между стойками для копий и полотнищами родовых хоругвей, выбралась на просторный пятачок на задворках раскинувшегося у стен королевского замка лагеря. Представшее моим глазам больше походило на место побоища. В центре, посреди обломков столов и прочей походной утвари, стояла исполинская фигура в иссиня-черных доспехах, бешено вращающая шипастой палицей. Двое соперников не в лучшем виде лежали на траве в изрядно помятых панцирях. Третий с трудом поднялся с коленей и с криком ринулся под вихрь могучих ударов. Щит его треснул, осыпав осколками все окрест. Бедняга отскочил, выставив блестящее полуторное лезвие, чуть приседая на полусогнутых ногах, видимо, ища брешь в защите гиганта. Такие, значит, у молодой знати развлечения — доводить друг друга до состояния попавшего под кузнечный молот котелка. И сразу виден преуспевший в этом искусстве фаворит.

Нет, хорош, что ни говори. Вот кого надо выбрать. Такой всем нос утрет, если не сломает его мимоходом. Коли он так старается в дружеском поединке, то что же будет на ристалище?

Я вытащила расшитый платок и подкралась к «чернышу», стараясь не попасть под горячую руку или палицу и вполне осознавая последствия такого попадания. Меня даже в Мясницкую не примут после этого.

Им бы взять пару уроков танцевального мастерства у Дона Лоренцо, а то топчутся на месте, как балаганные мишки, того и гляди, оттопчут сами себе ноги. Я придирчиво оглядела латную спину, ища петельку или свободный ремешок, куда бы могла пристроить свою тряпицу. Если бы он еще так не вертелся. Вот тут на боку есть крючок, для копья, что ли, но мешала нелепая рукоять, торчащая из щели между пластинами доспеха — завязать накрепко не получилось. Я обхватила ее пальцами в тот самый момент, когда черный гигант отшатнулся в сторону, представив моему взору оставшееся в моей руке выходящее из воина тонкое окровавленное лезвие, просто неправдоподобно длинное. Я бы с удовольствием грохнулась в обморок, если бы за меня это не сделал черный рыцарь, рухнувший, как подрубленное дерево, в пожухшую траву.

Оставшийся на ногах рыцарь, тяжело дыша, опять припал на колено. К нему неведомо откуда, сбрасывая на ходу шлем, подскочил узнанный мною дознаватель Лаугас:

— Вседержитель! Петрас, что здесь произошло?

Он поднял взгляд на меня и на все еще зажатый в моих пальцах острый предмет. Я поспешно разжала пальцы, выронив к своим ногам компрометирующую меня спицу. Ага, я здесь ни при чем!

— Леди Гинтаре, вы его убили?

Я отрицательно покачала головой, очень интенсивно, будто пытаясь отделить ее от тела.

— Оставь ее, Лаугас! — вступился за меня отдышавшийся Петрас. — Дранс сегодня будто йодаса оседлал. Сидели, обсуждали предстоящие состязания, как он вдруг налетел, разнес все к такой-то рахане! Дуг и Брен, видел, лежат. Дышат ли еще?

Я нерешительно топталась на месте. Лаугас подобрал стальной костыль и внимательно его осмотрел.

— Да это же руническая игла! Дранса одурманили, повезло еще, что не размазал вас всех по сырой земельке! — Он огляделся. — Да тут же королевский шатер рядом, все это… все это нечисто…

Лаугас, прищурившись, посмотрел на меня, будто опять хотел осыпать меня обвинениями:

— Леди… леди Гинтаре, вам нужно срочно вернуться к лорду Браггитасу! И, умоляю, никому ни слова — если поднимется скандал, шуму будет на все королевства. Это скомпрометирует его величество в глазах возможных союзников.

Не зная, что сказать, я сделала книксен и мышкой шмыгнула в сторону знакомых шатров. Да как я умудряюсь?.. Это точно талант — умение даже в чистом поле найти неприятностей на свою… непритязательную тушку. Надо бы обо всем рассказать Вардасу, как-никак это ведь он заведует безопасностью монарха. Хотя кто мне поверит, скажет: «Со своими бреднями и домыслами обратитесь к светлейшим тетушкам, они у вас мастерицы по слухам!» Или промычит что-нибудь несуразное и выпроводит восвояси.

От безрадостных мыслей отвлек бодро шагающий в мою сторону принц Дагендолла — брат Хельгарды, точнее, один из братьев. Вид у него был настолько решительный, что я поняла — не к добру. Со страху или от отчаяния я метнулась в сторону шатра лорда Вардаса.

Была не была!

Сердце билось, как сумасшедшее. Мысли путались в голове. Но я ведь ничего не теряю! И все равно чувствовала себя безмерно глупо, а мысль о том, что мы целовались, и это для него ничего не значило — не давала покоя. Но его взгляд тогда…

Впрочем, судьба подбросила мне свой вариант развития событий в лице Лукреции Дардас, уже хозяйничавшей в просторном шатре, как у себя в гардеробной.

С чего я решила, что все будет просто? Это же столица — змеиное логово!

Да и дочь Дома Дардас ставила явно не на корону, а на удачу, поэтому пришпандорила к латам канцлера аж целую фату, приспособленную под ее диадему.

То ли россыпь алмазной крошки на фате вдохновляла, то ли неугасающая улыбка леди Лукреции воодушевила канцлера, но он расплылся в счастливом оскале, будто уже взял свой главный трофей.

Спасибо тебе, Пречистая, за то, что послала мне сие безобразие в качестве назидания за глупые мысли! Теперь в своих порывах я буду осторожна, благо хранительница уберегла. Может, хоть научусь вести себя в присутствии лорда в темном, а то, честное слово, не знаю, что думать!