Замок вернулся в изначальное положение.

Вакс застыл; по щеке пробежала капля пота. Что он сделал не так? Несмотря на нарастающий шум и гам, он заставил себя попробовать снова. И замок снова вернулся в изначальное положение, как только он толкнул третий штифт.

Он в отчаянии стукнул кулаком по полу, но тут же догадался: замок был сконструирован не для того, кто мог толкать или тянуть. Он был сделал для того, кто мог и то и другое. Третий штифт нужно было тянуть.

Короче говоря, открыть сейф способен только рожденный туманом. Или в данном случае тот, кто мог обмануть природу с помощью гемалургии.

Значит, не повезло. Открыть замок не получится, разве что вырвать его и толкать с двух сторон… а на это не было времени. Снаружи началась суматоха. Крики, сирены, и…

Кажется, запахло дымом?

Ржавь. Вакс быстро осмотрел комнату в поисках других улик. Но ничего…

Стоп. В полу вырисовывалась некая металлическая последовательность. Деревянные доски лежали ровными рядами, а вот под ковром отчетливо виднелся квадрат из гвоздей.

«Потайной люк», – подумал Вакс и, отбросив ковер, нащупал скрытую защелку. Судя по устройству сейфа, Энтроун стал алломантом с помощью штырей и весьма кичился новыми способностями. Но у него не было опыта, как у того, кто с этими способностями вырос. Для стрелка-ветерана эти гвозди – все равно что пятно свежей краски на старой стене.

Люк вел в крайне узкую шахту с деревянной лестницей. Вероятно, шахта располагалась между стенами первого этажа и опускалась в подвал.

Дверь в кабинет окутало дымом; кто-то кричал, что нужно вызвать пожарных. В коридоре забегали. Вакс решил бросить сейф. Он соскользнул на лестницу и закрыл за собой люк. Куда бы ни вел тайный ход, Вакс надеялся, что попадет по нему в нужное место.

42

Мараси казалось странным сочетание срочности и необходимости просто сидеть и ждать.

Проезд по железнодорожной эстакаде Билминга действительно оказался захватывающим. Группа Мараси сняла отдельное купе; за окном стремительно проносился город и дорожные пробки. Поезд часто останавливался, но затем опять срывался с места.

Казалось, будто она превратилась в алломанта-стрелка; каждый рывок поезда ощущался как стальной толчок, приближающий их к пункту назначения. Мараси читала в Словах Основания о судьбоносном полете Вознесшейся Воительницы, когда та в последний миг вернулась в Лютадель, чтобы спасти Гармонию. В легендах Вин преодолела огромное расстояние за считаные часы.

Теперь Мараси, вероятно, путешествовала примерно с такой же скоростью. На мягком диване, обдуваемая прохладным ветерком снаружи. Оружие они попрятали в чемоданы и рюкзаки. На Мараси были простые брюки и рубашка, которые она надевала еще на предыдущую операцию. Луносвет облачилась в форму билмингских констеблей, а Двоедушник нарядился в непромокаемый плащ, как у местных рыбаков. Поначалу Мараси беспокоилась из-за его яркого костюма с кушаком, но старик прекрасно владел маскировкой.

– Чтобы добиться успеха, – сказала Мараси, – мне нужно четко понимать наши возможности. Луносвет, выкладывай, что ты на самом деле умеешь.

– Я разбираюсь в искусствоведении, – ответила та. – Могу подраться, если нужно. Отпустить шуточку, когда уместно.

– Я про необычные способности.

– Ее шуточки вполне необычны, – блеснув глазами, ответил Двоедушник. – Настолько, что я зачастую не понимаю, когда нужно смеяться.

Луносвет закатила глаза.

– У меня с собой три печати душ: две универсальные и одно клеймо сущности. Чтобы сделать еще, нужны особая подготовка и время, которого у нас нет. Поэтому придется ограничиться этими тремя. Каждую печать я могу использовать многократно, но эффект не будет длительным, потому что они… тьфу, ты ведь все равно не понимаешь, о чем я толкую.

– У Луносвет есть печати, – объяснил Двоедушник, – с помощью которых можно менять природу предметов. Одна может создавать двери там, где прежде не было прохода. Другая чинит сломанные или износившиеся предметы так, что они выглядят как новые. Правильно?

Луносвет кивнула.

– Я еще тренируюсь… хочу, чтобы печати работали на любых предметах. На этой планете такое невозможно без инвестированных чернил, но мы вроде бы наладили их изготовление.

– Значит, ты умеешь создавать двери, – сказала Мараси. – А сломанный предмет вернуть в рабочее состояние. Сколько раз?

– Сколько захочу, – ответила Луносвет. – Но лишь на ограниченный период времени.

– Ничего себе, – изумилась Мараси. – Это такая… магия?

– А алломантия – это магия? – спросила Луносвет.

– Конечно нет.

– Значит, и это нет, – ответила Луносвет. – Чтобы что-нибудь починить, мне нужно просто переписать прошлое, заставить предмет думать, что за ним тщательно ухаживали и он никогда не ломался. Универсальные печати – новая технология. Они еще не идеально работают, но пока сгодится.

Мараси это все равно казалось волшебством. Алломантия – другое дело; например, способность отталкиваться с помощью металла от других металлических предметов казалась вполне естественной. А вот переписывать прошлое предметов? Это ли не магия?

– Говоришь, у тебя три печати? – спросила Мараси. – А для чего третья?

– На крайний случай. – Луносвет поерзала на диване. – Две другие действуют только на неодушевленные предметы. Эта может весьма радикально изменить природу человека – конкретно, мою. По возможности я стараюсь ею не пользоваться.

Мараси покосилась на Двоедушника, который покачал головой, намекая, что дальнейшие расспросы лучше оставить.

Поезд замедлился у очередной станции, и пассажиры покачнулись от резкого изменения скорости. Люди высыпали в коридор, дожидаясь разрешения на выход.

– А вы, Двоедушник? – спросила Мараси. – Есть ограничения на то, что вы можете сотворить?

– Увы, – старик потыкал ногой свой рюкзак на полу, – ограничения есть, и серьезные. Я могу поддерживать розеитовые предметы в целости только при наличии определенной Инвеституры. На некоторых планетах она встречается в естественной среде. На вашей – нет, поэтому мои розеитовые творения за пределами нашей базы должны находиться в постоянном контакте с моим телом – или рассыплются в прах. Для создания также нужна вода, содержащаяся в моем теле. Кроме того, способность формировать предметы ограничена моими умениями и познаниями. Например, пистолет я сделать не могу. Механика слишком сложна для старых мозгов, а устройство слишком тонко. Простые инструменты я создавать умею, хотя и в этом многие избранники Силаджаны меня превосходят.

– Си-ла-джа-на, – по слогам проговорила Мараси незнакомое имя. – Это ваш… бог?

– Не совсем бог, но в то же время больше, чем бог, – ответил Двоедушник. – Силаджана – один из первичных эфиров. Они старше Адональсиума и неподвластны его силе.

– Они старше Раскола, – поправила Луносвет. – Это не означает, что они древнее Адональсиума.

– Это основополагающая доктрина моего народа, – сказал Двоедушник Мараси, проигнорировав Луносвет. – Первичные эфиры передают избранным людям свои почки. – Он поднял правую руку, демонстрируя прозрачную каменную паутинку внутри