поможет мне всех спасти, а в итоге не просто помог – именно он всех и спас.

Это услуга, за которую я никогда не смогу расплатиться.

Это поступок, от которого окончательно закрепилось понимание: я люблю его… Честного, благородного, доброго демона. Сильного, умного, решительного мужчину. Нежного, заботливого, любящего Сагара.

– Ну-ка, милая, давай-ка, – приговаривая, любимый одним движением поднялся на ноги, вытащив из воды нас обоих.

Плеск воды, пока демон выбирался на берег, затем шуршание камней, а после мне заботливо тихо сказали:

– Фезер отнесёт тебя родным, – и уже не мне, значительно холоднее и повелительнее: – Если с ней хоть что-то…

Договорить ему не позволили.

– Завязывай, друг, – грубо оборвал демон, – я лучше всех прочих знаю, как для тебя дорога эта девочка.

На этом с разговорами закончили, меня с превеликой осторожностью передали из родных любимых рук в чужие, грубые и непривычно твёрдые, хоть и попытавшиеся быть бережными.

На этом я отключилась, перестав воспринимать реальность.

* * *

Я проснулась внезапно, как по щелчку пальцев. Открыла глаза, устремила ничего не видящий взгляд в тёмный потолок, и просто лежала какое-то время, ни о чём не думая, ничего не вспоминая, ничего не делая.

Затем повернула голову. Это движение вышло само собой, словно и не я сама его делала, а кто-то невидимый обхватил мою голову руками и повернул.

Тёмную фигуру в кресле у кровати я увидела сразу, но вот узнала… на то, чтобы узнать этого человека, мне потребовалось куда больше времени. Сознание просто отказывалось принимать эту правду. Слишком много в жизни было плохого, слишком нереальным казалось всё происходящее.

Мама…

Исхудавшая, побледневшая, с впалыми щеками и бессильно прикрытыми глазами. Устроившись в кресле с поджатыми к груди коленками, укрытая чьей-то заботливой рукой, она просто тихонько спала, даже во сне хмурясь и вздрагивая ресничками.

Бедная моя. Сколько же ужасов ей пришлось натерпеться, сколько всего пришлось пережить. И сейчас, находясь в долгожданной безопасности, на свободе, она не отдыхала в своей комнате, на что имела полное право – она пришла ко мне и рядом сидела. Значит ли это… значит ли это, что она не злится на меня? Не винит? Не… ненавидит?

Не знаю. Я уже ни в чём не уверена, только одно знаю точно: я сама себя никогда в жизни не прощу за то, что произошло по моей вине. Я – наследница Силы, на мне лежит огромная ответственность перед всеми существующими ведьмами, я не имела права на ошибку. Моя невнимательность, излишняя доверчивость стоили слишком много. Непростительно много.

Тихо вздохнув, отвернулась. Зажмурилась до боли в глазах, пытаясь хоть так привести себя в чувство, заставить взять себя в руки и с достоинством принять наказание, которому меня, без сомнений, подвергнут и которое я всецело заслужила. Скорее всего, ведьмы потребуют изъятия сил и последующего моего убийства. Проблема в том, что провести сложнейший и унизительный ритуал изъятия силы может только наследница Силы, и сделать этого с самой собой я не смогу никак при всём своём желании. Значит, меня просто убьют, а титул наследницы Силы перейдёт к Миладе, моей младшей сестре…

И тут в тишине комнаты прозвучало неверящее:

– Олесенька?

Я вздрогнула и замерла, в ужасе глядя на потолок и слыша, как ускоряется сердцебиение, как его грохот звучит на всю комнату, закладывает уши, заставляет чуть подпрыгивать кровать…

– Леся, – в мамином голосе столько всего воедино перемешалось: облегчение, отчаяние, радость, боль, вина… Столько эмоций, от них грудь болью сдавило и дышать стало трудно.

Не дожидаясь ни ответа, ни пока я на неё посмотрю, мама соскользнула с кресла и упала на меня, сжимая подрагивающими руками в объятьях. Она цеплялась за меня, как за последнюю спасительную соломинку, как за ускользающий призрак прошлого, как за того, кого до одури боялась потерять… снова потерять.

А я, наплевав на всё, временно позабыв обо всём, обнимала в ответ, заливая слезами и себя, и её тоже.

– Мам… прости меня! Мне так невыносимо жаль! Я…

– Всё хорошо, девочка моя, – шептала тоже плачущая мама, покрывая поцелуями моё лицо, голову, руки.

Мы уже не лежали – сидели в смятом одеяле, отчаянно не желая разрывать прикосновения и разрываясь от желания сказать так много… и невозможности выдавить хоть слово. Этих самых слов нам просто банально не хватало, а мыслей в голове крутилось столь много, что они толкались и сменяли друг друга, не позволяя зацепиться за какую-то одну, начать хоть с чего-то.

Приоткрылась дверь, в укутанную полумраком комнату просунулась темноволосая голова. Замерла на миг, уже через секунду вернулась в коридор и там послышалось громкое и радостное:

– Леська проснулась!

Дверь распахнулась на всю! В комнату к слегка опешившим от такого нам ворвалась толпа! Самая настоящая толпа хихикающих, радостных до невозможности ведьмочек! Сёстры, племяшки, тёти, бабушки! Все женщины, рождающиеся в нашей семье, были ведьмами, а семья у нас сформировалась большая, до неприличия просто большая!

Не прошло и десяти секунд, как в комнате закончилось свободное место, а на мне, визжа и смеясь, лежали все, кто упасть успел!

– Леська! Мы знали, что ты нас не оставишь! Знали, что что-нибудь придумаешь!

– Задушишь же, Мика! Слезь с неё!

– А я одному эльфу в глаз дала, представляешь? Я!

– А я одного за руку укусила!

– А я всегда знала, что ты за нами придёшь! Это же ты, ты бы нас ни за что не оставила, я так всем и говорила!

В этот вечер мы плакали. Очень, очень много плакали, больше всех – я. А ещё обнимались, целовались, вглядывались в такие родные лица и боялись верить в то, что всё это – правда. Что всё плохое закончилось, осталось в прошлом, а теперь перед нами распахнуло руки для объятий радостное будущее. Самое радостное, светлое, счастливое.

Оно… было очень близко. Буквально в шаге. Я уже шла ему навстречу, когда вдруг ощутила это – обжигающую боль в груди, горячими волнами распространяющуюся по всему телу. Боль, что заставила мгновенно угаснуть мою широкую улыбку, от которой уже щёки болели, хрипло охнуть и согнуться пополам, силясь