– Некогда было разводить канитель и совещания. Сами, господа, знаете, какая ситуация в стране. Начал бы всё обдумывать да советоваться – погорели бы все… И вместо Европы поехали бы в Азию… А точнее на её север. Так лучше?

– Нет, – буркнул Роммель и успокоился.

В машине стало мирно и спокойно. Лётчик Стёпа дремал, откинувшись в удобном мягком кресле. Роман Зюлькинд изучал компьютер, расположенный перед ним и закреплённый в спинке переднего кресла. Он что-то нажимал, щёлкал. Искал знакомые ещё со старых времён сайты. Корж смотрел в окно, на тёмный пробегающий мимо лес, и тихонько мурлыкал под нос весёлую мелодию. Кулик смотрел вперёд на дорогу и внимательно вглядываясь вдаль, то и дело бросал беглый взгляд на экран навигатора, словно тот мог дать дополнительную информацию. Хорт управлял автомобилем, и его спокойное лицо не выражало ровным счётом ничего. Как будто и не было всех треволнений, перелёта, десантирования. Серое шоссе, тёмный лес, уют салона и мысли о будущем.

Ну, здравствуй, Европа, твою мать…

Кемпинг, расположившийся у дороги, чуть в стороне, приютил путешественников, предоставив возможность принять горячий душ, позавтракать и растянуться на чистых, пахнущих свежестью простынях. Спали крепко и долго. Каждому отдельный номер с туалетом и душем. Благодать. Говорят, к хорошему привыкают быстро. Наша компания, вырвавшись из объятий любимой страны, привыкала медленно. За последние годы навязанного «аскетизма» само понятие «комфорт» – считалось пережитком «ужасного времени дикого капитализма». Комфорт ассоциировался с комфортным состоянием души, которое, по мнению российских идеологов, заключалось, в удовлетворении потребности трудиться на благо родины. А личные физические неудобства принимались как данность и умение стойко переносить все тяготы и лишения строителя новой жизни в условиях суверенной демократии.

Проснулись беглецы из счастливого края только под вечер. Каждому в номер позвонил Кулик и попросил подойти в ресторан. Середина февраля в Европе выдалась мягкой и тёплой, однако туристов в кемпинге не было совсем.

Кулик сидел за столиком, рассчитанным на двоих человек. Напротив него восседал молодой мужчина, в странной, как показалось подтянувшимся беглецам, одежде. Какие-то свободно болтающиеся непонятного цвета, отливающего то ли в оливковый, то ли в фиолетовый цвет брюки. Объёмная воздушная рубаха, и странные очки, закрывающие один глаз полностью, а второй лишь наполовину. Человек был лысым, полным и всё время улыбался придурковато-льстивой улыбкой. Он что-то рассказывал Кулику и при этом то и дело ещё с кем-то говорил. Но ни трубки, ни компьютера в руках у него не было. Официант приветливо подавал напитки и закуску. Обслуги было на удивление мало.

– А вот и мои друзья. Познакомьтесь, Пьер, – Кулик поднялся навстречу своим товарищам.

Пьер тоже встал. Ещё шире растянул рот и протянул каждому по очереди маленькую потную ладошку.

Кулик указал на стулья и столы, стоявшие рядом, предлагая жестом рассаживаться.

– Поужинаем после. Сейчас к делу. Пьер расскажет нам порядок действий. Он мой помощник. Заинтересованное лицо. Получил хороший гонорар за это и будет рад помочь нам. Прошу, Пьер.

Пьер заговорил явно на французском языке. У каждого в кармане щёлкнул прибор, выданный накануне Хортом, и в маленьком головном телефоне раздался бесстрастный голос автопереводчика.

– Я, господа, взялся за работу не только из-за денег. Господин Паризе, – он посмотрел на Кулика, – давний друг моего отца. И помочь ему мой долг перед папой. И его светлой памятью.

Лётчик Стёпа смотрел на Пьера, ничего не понимая. Он один не догадался вставить беспроводный микротелефон в ухо, и поэтому слышал лишь французскую речь. Хорт молча устранил сей пробел, вставив в ухо пилота крохотное приспособление, а Пьер продолжил:

– Моя информация очень скудна. Я лишь знаю, что все вы граждане Словакии… Так?

– Словении, – поправил его Хорт.

– Ах, да. Конечно, Словении. Простите. Но не столь важно. Есть несколько вариантов устройства вашего проживания. Вы, как граждане Евросоюза, можете проживать, где захотите. Однако господин Паризе объяснил некую трудность в общении, связанную с выполнением какого-то особого задания, оторвавшего вас от жизни на несколько лет. Поэтому для адаптации предлагаю город Женеву. Это французская часть Швейцарии. Прекрасный климат, красивое озеро Леман, лебеди, фонтан, девушки, вино и, конечно, зона полного охвата created reality…

– Что, простите? – не понял Роммель.

– Созданной реальности, – объяснил Хорт. – Речевой адаптер воспринимает это словосочетание, как устоявшееся международное выражение, а потому не перевёл вам его.

– А… Ну, ну… – и Полковник кивнул головой.

– Да-да, зона полного охвата позволит вам постоянно находиться в… полной гармонии со своим внутренним миром и жить полноценной счастливой жизнью.

– А работать? – поинтересовался Корж.

– Работать… Ну, если появится желание, я могу походатайствовать… Какую отрасль предпочитаете?

– Мне бы что-то менее интеллектуальное. Поближе к технике. Автомобилестроение, или военное производство, – улыбнулся Корж.

– Но там нет ручного труда… И нет вообще людей… Я не знаю… Но вы можете легко с помощью created reality смоделировать любую реальность. Зачем искать то, что можно поручить воссоздать искусственному интеллекту… – А зарплата? Мани-мани, – не унимался Игнат. – Мне же деньги понадобятся.

Пьер с непониманием посмотрел на Кулика, которого упорно называл мсье Паризе, и, пожав плечами, ответил: – На ваши личные счета переведены активы, засчитанные в честь вашего согласия после физиологической жизни представить свой биоматериал для проведения научных работ по поддержанию искусственного интеллекта… Этого более чем достаточно для безбедной жизни… Но вы вправе требовать дополнительных льгот, как прибывшие из зоны неполного охвата…

– Стоп-стоп, – Кулик поднял руку. – Не нужно деталей. Дальше. Детали мы обсудим позже.

Все настороженно посмотрели на Пьера, а затем на мсье Паризе – Кулика.

– Это, что же, меня – на органы? – совсем недружелюбно поинтересовался Степан.

– Никаких органов… Да, что ж я, совсем болен… Нам, при жизни, по крайней мере, ничего не грозит, – стал заверять Кулик-Паризе. – Забор генетического материала, ну и там ещё каких-то компонентов после нашей смерти… И всего-то.

– И всего-то… – тягуче и задумчиво практически пропел полковник Роммель.

– Да, и всего-то. Но за это «и всего-то» каждый будет иметь крышу над головой, приличное денежное содержание и возможность подключения к их чёртовой системе… Как бишь её, всё время забываю? – немного непривычно эмоционально парировал Кулик-Паризе.

– Сreated reality, – подсказал Пьер, начиная волноваться.