Однажды за ужином в присутствии отца и матери он заявил, что ненавидит свою фамилию. «Из-за того, что я Микоян, меня не пускают на фронт», — сказал он.

Народный комиссар Микоян в первый и последний раз в своей жизни попросил за сына. Позвонил кому надо. 18-летнего Владимира Микояна «по блату», «по звонку» зачислили в действующую воинскую часть, в 434-й истребительный авиационный полк, туда же, где служил старший брат, лейтенант Степан Микоян.

Владимир Микоян погиб 18 сентября 1942 года в воздушном бою, в небе над Сталинградом, в районе станции Котлубань. Его самолёт был неисправен, он вылетел на машине старшего брата Степана и с боевого задания не вернулся. Летали они не на «Аэрокобрах», как некоторые могут подумать, а на истребителях Як-1, потом Як-7Б.

Другие лётчики видели атаку немецкого «Мессершмитта» и момент падения машины Микояна, но Степану сразу не сообщили. Историю эту, собственно, рассказал сам Степан Анастасович в своей книге «Воспоминания военного лётчика-испытателя». После окончания боёв в том районе упавший самолёт Микояна и его тело искали по личному приказу Георгия Жукова, но не нашли. Официально Владимир Микоян числился пропавшим без вести до 1947 года.

Степан Микоян всю жизнь испытывал самолёты, и профессиональная, и офицерская честь не велит ему плохо отзываться о машинах, на которых он летал. Но касательно Як-7 он в своих мемуарах вынужденно проговорился: имели место отказы вооружения. То есть лётчик нажимал гашетку, но ничего не происходило.

Отказ вооружения — очень обидная, шокирующая для лётчика ситуация, ведь он приложил много сил, чтоб совершить сложные маневры и выйти на точку открытия огня — но если огонь не открыт, тогда все подвиги удачного пилотирования не имеют смысла.

Нарком Микоян получил правительственную телеграмму ночью, в конце того же дня, в своём кабинете, в момент доклада замнаркома морского флота СССР Александра Афанасьева. Москву бомбили, стёкла дрожали от близких взрывов. Секретарь Барабанов внёс телеграмму, Микоян прочитал, побледнел и вышел из кабинета. На столе лежали секретные документы, и Афанасьев решил остаться. Микоян вернулся, показал телеграмму Афанасьеву и спросил:

— Как сказать жене? Как сказать?

В июле 1941 года попал в плен Яков Джугашвили. В 1942 году погибли Тимур Фрунзе и Рубен Ибаррури. В 1943 году погибли Анатолий Луначарский (сын наркомпроса) и Леонид Хрущёв (тело последнего также не было найдено).

Друг старших братьев Микоянов майор Василий Сталин написал на своём самолёте «За Володю!».

Третий по старшинству сын Микояна, Алексей, после гибели брата закончил 10 класс школы экстерном (в 16 лет) и в ноябре 1942 года также отправился учиться в лётную школу и участвовал в боевых действиях с августа 1943 по май 1945 года.

По стопам братьев направился и четвёртый, Вано Микоян — но перед тем, вместе с самым младшим, Серго, попал в очень неприятную историю и сильно подвёл своего отца.

8

Дело «кремлёвских детей»

Третьего июня 1943 года 16-летний Владимир Шахурин, сын наркома авиационной промышленности СССР генерал-лейтенанта инженерно-авиационной службы Алексея Шахурина, убил свою подругу Нину Уманскую, дочь дипломата Константина Уманского, посла СССР в США и затем в Мексике. Застрелив девушку, Шахурин застрелился и сам. Инцидент произошёл на лестнице Большого Каменного моста, со стороны Дома на набережной, буквально в сотне метров от Кремля. Ссора и выстрелы произошли на глазах их общего друга, 15-летнего Вано Микояна. Более того, именно Вано вынес из дома пистолет «Вальтер», принадлежавший старшему брату, боевому лётчику Степану, и отдал его Володе Шахурину, по его просьбе.

Вано допросили. Он сказал, что Шахурин приревновал Уманскую. Её отца назначили послом в Мексику, девушка собралась уезжать, а сердечному другу это не понравилось. Далее — ссора и роковые пули.

Для порядка следователи обыскали комнату Шахурина в родительском доме. Они нашли дневник, а в нём — план смены власти в Советском Союзе и список членов нового правительства. В списке были в том числе имена Вано и Серго Микоянов. Серго тогда едва исполнилось 14 лет.

Следствие было поручено главе Следственного отдела Прокуратуры СССР Льву Шейнину. Он здраво рассудил, что скандал с детьми руководителей страны в разгар войны никому не нужен и решил дело закрыть, о чем и доложил наверх.

Но наверху сидел глава НКВД Берия и он приказал передать дело другому следователю, начальнику Следственной части по особо важным делам НКГБ Влодзимирскому, которого, по совпадению, тоже звали Лев. Он возобновил допросы и выявил внушительную антисоветскую организацию из трёх десятков юношей и девушек, большинство из которых были несовершеннолетние. Вано и Серго Микоянов арестовали, а также Леонида Барабанова (сына секретаря Микояна Александра Барабанова), Артёма Хмельницкого (сына генерал-лейтенанта Рафаила Хмельницкого), Петра Бакулева (сына хирурга, будущего академика АН СССР Александра Бакулева) и ещё несколько человек. Всех подростков поместили в следственный изолятор на Лубянке.

Вано и Серго содержались в отдельных камерах, они ничего не знали о судьбе друг друга. Более того, их отец — член Политбюро и народный комиссар — тоже не знал, где находятся его дети. 18 декабря 1943 года Вано и Серго, отсидевших почти полгода, выпустили и передали на руки матери, Ашхен Лазаревны. Мать сообщила сыновьям волю отца: подписать признательные показания. Никакого суда не было, юношам просто объявили о наказании. Восемь активных участников организации получили по году ссылки.

Младших братьев Микоян увезли в Сталинабад (Душанбе). Так нарком Анастас Микоян первые за всю жизнь оказался «на крючке» у Сталина. Его подвели те, кем он гордился и кого любил: собственные младшие сыновья. Неоперившиеся мальчишки впутались в дурную игру и, прямо скажем, создали отцу большие проблемы. Теперь Микоян выбыл из числа «неприкасаемых» соратников Сталина, чьи семьи не были затронуты репрессиями, и передвинулся ближе к Кагановичу, у которого в 1941 году застрелился, под угрозой ареста, старший брат Михаил. Потом из числа «неприкасаемых» выйдет и Молотов: его жену Полину Жемчужину Сталин сошлёт в 1949 году. В том же году будет арестован член Политбюро Николай Вознесенский.

Во времена Ежова за участие сыновей в антисоветской организации и сам Микоян, и вся его семья быстро пошли бы в распыл. Но в 1943-м уже были другие времена. Микояна можно было, конечно, расстрелять, и жену его, и сыновей, и брата-авиаконструктора, и шурина военного разведчика Гая Туманяна, — но зачем? Кем их заменить? Что бы сказал Сталин торговым представителям США и Великобритании? «Господа, работавший недавно с вами Микоян оказался врагом»? Ответ англосаксов был бы логичным: если у вас на таком уровне работают враги, то как вообще можно иметь с вами дело?

Вано и Серго отбыли год ссылки. В Душанбе Вано окончил школу и затем военное авиационное училище. Чтобы его допустили к учёбе в лётной школе потребовалось специальное разрешение из Москвы. 2 января 1945 года оба младших Микояна «отмотали срок от