Ноги словно налиты свинцом, сердце пытается выскочить из груди, в боку и в легких колет так, словно туда по спице воткнули. Проклятый холм словно застыл на месте, ни в какую не желая приближаться.

Быки, охраняющие стада справа и слева, что-то ревут в нашу сторону и начинают двигаться навстречу друг другу, постепенно сужая проход. К счастью, особой спешки они при этом не проявляют.

Остатки недотоптаной рогачами полосы высокого, густого кустарника справа заканчиваются… и из-за кустов внезапно показывается с десяток мужиков в «степном» камуфляже, сломя голову несущихся параллельно нам и, кажется, к той же цели. Обе группы, разделенные двадцатью метрами поросшего сухой травой пространства, резко останавливаются, наводя друг на друга оружие. Млять, сейчас бойня будет!

Не похожи на турок! Рослые, здоровенные, со светлыми бородами… мозг еще додумывает, а ноги уже делают три шага вперед, и руки поднимаются вверх, демонстрируя пустые ладони.

– Moenie skiet nie! Moenie skiet nie! Ons is nie Turke nie![63]

Один из неизвестных, вроде как постарше возрастом, делает полшага вперед, на лице смесь ошарашенности и злости:

– Wie de fok is julle?![64]

– Russe! Ons is Russe![65]

Бур (как я допетрил вовремя, а?!) замер в секундной нерешительности.

– Basta met jou strontpraatjies, man, hulle gaan ons nou plattrap! – ору ему. – Laat ons waai! Na die heuvel daar![66]

Мужик, наконец, решился:

– Orraait. Ons gaan daar praat. Moenie so skree nie, jy maak die horingdraers senuweeagtig.[67]

Оглядываюсь назад. Черт, а слонопотамы-то уже совсем близко. И, кажется, настроение у них испортилось.

Командир буров уже что-то скомандовал своим (что именно, я не разобрал), и те, настороженно косясь на нас, двинулись дальше.

– Это, мля, кто? – поинтересовался Миша. Саня согнулся в три погибели и с искаженным страданием лицом растирает больную ногу, ему явно сейчас «ни до чего». Остальные наши пытаются одним глазом держать в поле зрения удаляющихся чужаков, другим – следить за приближающимися рогачами.

– Буры. Побежали, а то растопчут нас тут на фиг сейчас.

Миша, секунду поколебавшись, кивает:

– Так, все вперед! Чуть-чуть осталось! Чужих без внимания не оставлять! Бегом-бегом-бегом!..

Медленно набираем разбег. Блин, до чего же мне хреново-то, а… ладно, двести метров осталось, добежали почти.

Скворцов, к забегам с полной выкладкой явно подготовленный куда лучше меня, на бегу перестраивается поближе. Блин, даже лицо ко мне повернул и при этом еще и под ноги умудряется смотреть. Монстр какой-то, я вот еле на ногах держусь…

– Какого хрена они тут делают?

Блин, у него даже одышки почти нет. Ну есть, конечно, но по сравнению со мной – как будто человек не спеша по бульвару прогуливается. Отвечаю, выплевывая слова между вдохами:

– Думаю!.. тоже!.. турок!.. валить!..

Ну а что еще? Явно не на рогачей пришли охотиться за две с лишним тысячи километров от дома. Может, конечно, хотели нам какую-то диверсию учинить, но для этого двенадцать человек (я на бегу посчитал) маловато все-таки.

Миша, двигаясь все в том же плавно-размеренном, однако быстром темпе, удовлетворенно кивнул:

– Хорошо! Договоримся – вместе турок точно разделаем.

Ага. Вот только…

– У них!.. негров!.. нет!.. с собой!.. Посматривай!..

Миша хотел было переспросить, но понял, что я имею в виду, и мрачно кивнул. В самом деле, если буры не планируют свалить нападение на негров, то на кого? Кандидатов не так чтоб очень уж много, однако.

Наконец-то мы добежали! Буры уже на середине склона, так что мы с разбегу заскакиваем на пару метров вверх и, помогая себе руками, карабкаемся вслед за ними.

Через несколько секунд снизу доносится разочарованное всхрапывание рогачей. А вот хрен вам: кто не успел, тот опоздал.

Забравшись, наконец, на верх, обнаруживаем буров уже рассредоточившимися по окрестностям (ну насколько уж площадь вершины холма позволяет, она тут метров тридцать на пятьдесят, не больше) и с оружием в руках. На нас, правда, не направлено, и на том спасибо.

Чуть отдышавшись, нахожу глазами их старшего. Ага, вот он, мрачно посматривает на нас… э-э… нет, конкретно на меня, одновременно что-то обсуждая с одним из своих… е-мое, вот так встреча! Это же Малой! Ну тот самый, Петер Виль… э-э… Вильехофен, как-то так. Тот, кто начал сражение за кейптаунский аэропорт. Его тогда довольно прилично зацепило огнем со «Спуки», я к нему в госпиталь еще пару раз заходил, а потом он уехал в Фолькстаат, уже когда началась вся эта история с отравившимся печеньками суданцем. Надо же, как тесен мир.

Быстро обдумываю, к добру это или к худу. Пожалуй, к добру – отношения с Петером у меня сложились хорошие, так что, скорее всего, чтобы он сейчас своему командиру ни говорил – это снижает шанс начала стрельбы. А стрельбы очень не хочется – пусть у нас, в отличие от буров, есть бронежилеты и каски, от автоматной очереди с десяти метров они защитят примерно никак. Да и стрелять эти ребята умеют, тут никаких сомнений. Буры вообще прекрасные воины, даже слово «коммандос», означающее сейчас элитных, отлично подготовленных бойцов, пришло из африкаанса, в котором раньше обозначало простых бурских ополченцев. Англичане во время Второй англо-бурской войны с ними столкнулись и малость ошалели, мягко говоря. Кстати, «не прикуривать ночью троим от одной спички»[68] – пошло с той же войны. В общем, если сейчас начать стрельбу, сомневаюсь, что кто-то выживет, с обеих сторон.

Командир буров жестом приказывает Петеру замолчать и идет в мою сторону, Петер следует за ним. Ко мне, в свою очередь, подтягиваются Миша и чертыхающийся сквозь зубы Фролов.

Бур сразу переходит на английский: видимо, Петер ему рассказал, что мои знания африкаанса фразой «не стреляй» и скромным набором ругательств практически исчерпываются.

– У нас не было времени представиться. Меня зовут Магнус. Вы старший? – смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой и киваю на Саню. Тот, никак не отражая на лице, насколько ему сейчас хреново, представляется: