Элиан запускает пальцы в мои волосы, и я сжимаю его, толкаю, подтягиваю ближе к себе. Даже когда кожа касается кожи, кажется, что мы слишком далеко. Он стискивает рукой мой подбородок, и мы становимся клубком из пальцев и зубов, и мир вокруг растворяется. Остается лишь звездная пыль.

Я прикусываю его губу, и Элиан стонет мне в рот. И мы жадно пьем друг друга, пока не начинаем задыхаться.

Элиан отстраняется, дикий и напряженный, как и сам поцелуй. Не отступает, а просто отрывается от меня. От моих губ. Он смотрит на меня, и его звериный взгляд — отражение моего. Ошеломленного, яростного и голодного.

Я облизываю нижнюю губу, сохранившую его рыбацкий привкус.

Моя мать светится, наблюдая за нами со стороны. Она не понимает, что Элиан не зачарован, и точно так же ей невдомек, что к его войску вот-вот присоединится еще один солдат.

— Элиан, — шепчу я так тихо, чтобы Морская королева не услышала. И давлю пальцами ему на шею, заставляя склониться. — Ты должен верить.

— Во что? — спрашивает он хрипло, с сомнением. — В тебя?

— В свою мечту. Что убийцы могут перестать быть убийцами.

Элиан вглядывается в мои глаза:

— Почему я должен верить твоим словам?

— Потому что ты невосприимчив к нашей песне.

Он хмурится, далеко не сразу осознав мои слова. Но вот глаза его сужаются, и я практически вижу, как в голове его мелькают воспоминания, выбивая почву из-под ног. Ждать невыносимо, но у меня нет выбора, кроме как надеяться, что Элиан запомнил не только глупую сказку и не только мое предательство. Мне нужно, чтобы он ощутил мой вкус и подумал о том, как мы спасли друг друга. И сейчас вновь можем спасти — и друг друга, и мир.

— Элиан, — зову я, и он облизывает губы.

— Я тебя услышал. — Лицо его ничего не выражает.

— И что?

— И ничего.

Элиан медленно снимает мою руку со своей шеи, сверля меня взглядом. Затем качает головой, будто сам не понимает, что делает, и…

— Я тебе верю, — говорит, вкладывая око в мою ладонь.

В тот миг, когда камень касается моей кожи, я становлюсь бесконечностью.

Испытанное мной в ледяном дворце — лишь малая часть небывалой мощи, и теперь я лесной пожар, что пылает, пылает, пылает. Приливная волна, что вздымается, крушит и разносит обломки по свету. Я не просто обретаю силу, отныне я и есть сила. Она течет во мне, заменяя едкую кровь густой темной магией.

Второе око Кето говорит со мной на сотне языков, нашептывает тысячи способов, коими с его помощью я могу уничтожить людей. В голове вспыхивают яркие образы. Вот камни сливаются с трезубцем моей матери и создают Морскую королеву, обладающую всей мощью Кето. Богиню по праву. И отныне сирены охотятся по всему миру, а под ногами их трава и гравий. Непробиваемая кожа и чарующие голоса, и только смерть идет за ними по пятам.

Но есть и другая картина.

Океан сверкает, будто усыпанный кристаллами, и человеческий корабль останавливается на полпути. Земли не видно на мили вокруг. Усталые и потрепанные матросы сигают с бортов, и ветер бабочками порхает по их коже, прежде чем его сменяют холодные объятия воды. Сирены плавают рядом, но не нападают. Они не охотятся и не оценивают жертву, просто наблюдают в стихийной гармонии.

Здесь царит мир.

— Отдай мне око, — требует Морская королева, вырывая меня из транса.

Я сжимаю ладонь с камнем:

— Лучше я тебя убью.

Элиан испускает вздох — веселый, изумленный и переполненный гордостью. Я мельком кошусь на него и вновь смотрю на королеву, решительно, насколько позволяет новообретенная мощь.

— Тебе это не под силу.

— О, ты ошибаешься. — Моя улыбка знаменует начало войны. А может, ее конец. — Видишь ли, матушка, это не принц освободил око из узилища. Его освободила я.

Вопль королевы сотрясает гору.

Сбылся ее худший кошмар. Дочь, которой она так не хотела отдавать корону, готова забрать ее силой. Отныне Морская королева надо мной не властна, и это удивительное чувство. Впервые мы с ней равны. У каждой по божественному оку и шаткая преданность части нашего народа. В этих водах целая армия, но они легко могут изменить сторону. И выбрать как меня, так и ее.

Морская королева стреляет глазами влево и издает злобный рев на псариине. Горло ее напрягается, пульсирует, и через пару мгновений мимо меня проносится серая вспышка.

Я не сразу понимаю, что Элиана рядом больше нет.

Верчу головой, охотничьим взглядом обшариваю озеро и вдруг цепляюсь за какое-то движение, столь быстрое и первобытное, что даже мне приходится присмотреться, прищуриться.

Элиан в центре рва, и окружившие его сирены истекают слюной, когда запах его пропитывает воду. Они плывут к нему, но едва успевают приблизиться, как что-то яростно дергает принца за ворот рубашки и отволакивает подальше.

Стоит разглядеть напавшего, и дыхание перехватывает.

Пожиратель Плоти.

Его акулий хвост серый и толстый, ребристый и покрытый пятнами, будто язвами, медленно пожирающими его собственную плоть. Это все тот же демон, которого я помню, с лицом настоящего убийцы. Черты плоские, глаза — зияющие в голове дыры, а губы — тонкий поперечный разрез. Они покрыты коркой засохшей крови его жертв в этом бою.

Пожиратель Плоти усмехается — слюна растягивается меж акульих зубов — и прижимает лезвие хвоста к сердцу моего принца.

Полдюжины рук удерживают меня на месте. Сирены окружают меня, впиваются когтями в кожу. В океанских пустошах, среди других тритонов, живущих в жестоком уединении, Пожиратель Плоти довольно опасен, но здесь и сейчас нет никого смертоноснее. И он подчиняется Морской королеве.

Я тяжело дышу, тщетно пытаясь вырваться из хватки сирен, ведь пока экипаж Элиана зачарованно покачивается в сторонке, Пожиратель Плоти разорвет его на куски.

Око в моей ладони искрится. Темная магия зовет, умоляя поддаться ей. Уничтожить всех врагов, посмевших выступить против меня. В зове этом слышится та же мстительная похоть, что и в песне моей матери, и поддаться ему — значит повторить ее путь. Я не могу этого допустить. Так я лишь докажу остальным, что ничем не отличаюсь ни от нынешней королевы, ни от предыдущих. Если сирены и присягнут мне на верность, то точно не из страха.

— Прошу, я должна спасти его.

Я поворачиваю голову, наблюдая, как приближается Морская королева, а щупальца ее переплетаются с телами ее солдат.

— Ты правда думаешь, что я позволю тебе его спасти?

— Я не к тебе обращаюсь, — шиплю я.

Ее безжалостное лицо напрягается.

— Сирены не последуют за тобой. Я их королева.