Я. Просто. Не. Могу. Так. Больше.

– Ва-аря, – он всё же потёрся кончиком своего носа о мой. – Ва-аречка… Варежка, ну не молчи. Скажи.

– Что сказать? – просевшим голосом переспросила я.

Тимур негромко хмыкнул и потрогал губами мою переносицу.

– Для начала, почему ты пришла.

– Я… – вдохнула его аромат и распахнула глаза, окончательно хмелея от признаков откровенного желания на лице дракона. – Я просто не знаю, как…

И тут я вдруг заметила знакомые шторы на окне. И комод. И кресло, на котором небрежно разложена юбка от моей униформы… И обои…

Нет, ну вы видели это? Я подскочила на кровати и, немедленно перегруппировавшись, возмутилась:

– То есть, что значит, я пришла? Кострик, а ты не обнаглел?

Очень ненатурально возмутилась, если честно. Потому что хмуриться совсем не хотелось: губы сами собой расползались в улыбку. И вообще, я едва не пищала от радости: не я! Не я оказалась в неловкой ситуации! Хотя Кострик, судя по его довольной физиономии, совсем не чувствовал себя неловко. Потянулся, сыто и лениво, как большой кот, забросил руку за голову, и я, залюбовавшись его голыми плечами, на мгновение выпала из реальности.

– С чего бы вдруг?

– Это ты в моей комнате, – фыркнула, – нахал. Не я в твоей!

Тимур рывком сел и осмотрелся, а я было открыла рот, чтобы позлорадствовать, но застыла будто жена Лота, обращённая гневом бога в камень. В каменную соль, если уж быть достоверно точной. А всё потому, что, садясь, дракон сбросил с себя одеяло, под которым был бесстыже наг, и его нагота притянула к себе мой взгляд, как магнит металлическую стружку.

Кто-нибудь, опустите мне веки. Я не могу на Кострика не смотреть. Он единственный мужчина в моей жизни, который умеет одним вздохом к чертям взорвать весь мой мозг!

Будь оно всё проклято!

Что вообще происходит? С моим сном? С его сном? С нашими жизнями?

Мне казалось, дракон впадёт в бешенство после того, как осознает, где и в каком положении оказался, но вместо этого он сначала рассмеялся, а потом опрокинул меня на подушки и прошептал, трогая губами висок:

– Вернись ко мне, Варька. А? Я без тебя подыхаю.

Но тут же, даже ещё до того, как я успела осмыслить произнесённые им слова, поспешно прижался ко рту поцелуем. Жадным, жёстко, будто боялся, что, ответив, я не оставлю ему шанса. Будто оказаться отвергнутым боялся… Эта мысль растопила остатки моих сомнений и уничтожила способность к сопротивлению. Стала ли я отвечать на этот поцелуй осмысленно? Пожалуй, это было последнее, что я успела осознать перед тем, как уйти в неконтролируемый штопор.

Опустила руки на плечи Тимура и меня откровенно тряхнуло от ощущения раскалённой кожи под пальцами. Дракон тоже вздрогнул, застонал и разорвал поцелуй, чтобы улыбнуться мне в глаза. Я встретила его взгляд открыто и прямо, не прячась за опущенными ресницами. О мотивах наших поступков подумаю потом, завтра, в другой раз. Сейчас просто хочу чувствовать. Вспомнить, как это, быть с тем, кого ты…

Приподнялась, отрывая от постели лопатки, и вернула Тимуру его поцелуй. Может быть, не такой жёсткий, но уж точно не менее голодный… Секундная заминка – и на меня обрушилось всё пламя дракона. Он то целовал меня страстно, то голодно рычал, вылизывая ямочку между ключицами, то властно прижимал к себе, то вдруг отстранялся, чтобы пронзить осоловевшим от желания взглядом, заставляя тянуться за ним, безмолвно вымаливая ещё больше прикосновений, ещё больше сводящих с ума ласк.

– Ва-а-а-ря, – растягивая гласные, рычал Тимур, сердито сжимая в кулаки скользкий шёлк моей сорочки, – Ва-а-ря…

Мягкое кружево, которое украшало верх моей комбинации и которое раньше казалось совсем невесомым, внезапно превратилось в жёсткое орудие пытки, болезненно царапающее напряжённые соски. Не знаю, что помешало мне моментально раздеться самой – уж точно не врождённая стыдливость, но когда рот Тимура накрыл вершинку моей груди, обласкав жаркой влажностью, а язык пощекотал чувствительную плоть, я захлебнулась собственным стоном и вдавила пальцы в плечи дракона. Мужчина одобрительно рыкнул и переключил своё внимание на вторую грудь, целуя её сквозь шёлк до бессовестного медленно и невыносимо порочно.

А затем, когда я думала, что взорвусь от нетерпения или, как минимум, потребую переходить к другим действиям, вдруг поднял голову и хрипло выдохнул:

– Смотри, как красиво, – дождался, пока я опущу очи долу, обхватил ладонями обе мои груди, сжимая и приподнимая, а затем щёлкнул легонько по самым вершинкам большими пальцами обеих рук. Я выгнулась, как от удара током и тихо вскрикнула, а Тимур повторил свой фокус, одновременно наклоняясь и пробуя на вкус мой умоляющий стон, проникая в рот языком, досуха выпивая моё дыхание. Наше дыхание. Оно давно у нас одно на двоих. Мой вдох – его выдох. Мой крик – его стон. Мои пальцы несдержанно царапают упругую кожу, а его руки с усилием проводят по моим плечам, опуская бретельки сорочки и стаскивая гладкую ткань до талии.

И замер. Отстранился. Наклонился надо мной, удерживая вес тела на одной руке. Не трогает. Не целует. Смотрит тяжело и, кажется, даже не дышит. Я нервно сглотнула, внезапно почувствовав странную неуверенность, а Тимур вдруг резко, с шумом втянул воздух и выпалил, искренне, горячо, с неподдельным восторгом в голосе:

– Какая же ты, Варька!

И глаза горят так ярко, что, кажется, могут оставить ожоги на коже. Стыдно, и всё равно не могу опустить веки, смотрела бы и смотрела на своего дракона вечно. Разве есть в целом мире кто-то прекраснее его, такого жадного до меня, такого настоящего… Тяжёлая рука легла на моё бедро, пальцы ласково погладили тазовую косточку, опустились ниже до края сорочки, а потом скользнули вверх, царапая и щекоча нежную кожу.

Я с трудом втянула в себя ставший горячим воздух и непроизвольно развела ноги, а Тимур изогнул губы в порочной усмешке и немного подался вперёд, повинуясь моей немой просьбе, придавил меня к матрасу, вжался бёдрами в живот, имитируя древний, как рождение мира, акт.

Проклятье. Разве бывает так, что хорошо и больно одновременно? От тугого желания, скрутившего все внутренности, от острой недостаточности чужих прикосновений, от невозможности дышать вдалеке от мужских губ.

Выгнулась навстречу Тимуру, со сладкой дрожью ощущая, как он напряжен и твёрд. Рыча от нетерпения, потянул вниз ткань сорочки и выругался вполголоса, когда она запуталась у меня в ногах:

– К черту!

Комбинация улетела в сторону, и меня затрясло от нетерпения почувствовать на себе тяжесть мужского