Поздно ночью поезд подъехал к станции Ларисис в Афинах. Никос проснулся. Выглядел мальчик растерянным, словно его разбудил дурной сон, и вдруг громко расплакался.

– Где я? Где я? – кричал он, молотя Темис кулаками. – Я не знаю, кто вы! Отведите меня домой! Сейчас же! Отведите меня домой!

Он визжал так, будто его похитили, и другие пассажиры в поезде стали оглядываться на Темис с подозрением.

– Никос, успокойся, агапе му, – нежно проговорила она, стараясь удержать его руки. – Я Темис, ты помнишь?

Плач мальчика чуть стих.

– Мы едем домой, повидать твоего братика. Мы почти на месте, в Афинах.

Мальчик громко шмыгнул носом, вытирая слезы о рукав новой рубашки и тяжело дыша. Постепенно его рыдания утихли.

– Ты помнишь? Мы уехали из paidopoli и сейчас едем домой…

Темис на секунду задержала дыхание. На нее пристально смотрела одна пара. Похищение детей не было чем-то необычным. Велись споры о том, что некоторых детей перевозили в коммунистические страны, а других против воли помещали в paidopoli. Темис прекрасно понимала, о чем думали люди.

Казалось, Никос вспомнил последние события и позволил Темис обнять себя. Пришло время выходить, и Темис сбросила сумки на платформу, спустилась сама, потом протянула к мальчику руки, чтобы помочь спрыгнуть.

– Браво, агапе му, – улыбнулась она. – Осталось недолго.

Последний городской автобус уже ушел, и возле вокзала стояло одинокое такси. Темис махнула рукой. Как и Никос, она пользовалась услугами такси впервые.

Мальчик прижался носом к окну, потом повернулся к Темис, удивленный тем, как оно запотело. По крайней мере, он улыбался, подумала она.

На такси ушли последние драхмы, которые положила в кошелек кирия Коралис, и вот рано утром Темис повернула ключ в замочной скважине. Они с Никосом были дома.

Она заметила, с каким подозрением мальчик оглядывается по сторонам, и поняла, что квартира должна показаться ему маленькой и темной после огромных пространств приюта с высокими потолками.

Не желая никого будить, Темис усадила Никоса в кресло и подогрела ему молока. Потом закутала мальчика в плед, пока он по глоточку пил молоко из чашки. В последующие часы ему придется познакомиться с новыми людьми, и Темис это очень волновало.

Ангелос спал с бабушкой, и Темис не желала тревожить их, поэтому они с Никосом пошли подремать на диване.

Около шести утра хлопнула дверь, и Никос немедленно сел на кровати.

В комнату, хромая, вошел Танасис. Без трости у него была неровная походка. В сумраке, с перекошенным телом и уродливым лицом, он сильно напугал Никоса.

От детского крика проснулась Темис.

– Прости нас, Танасис, – сонно сказала она. – Я не ожидала, что ты встанешь так рано.

– Какая разница?

Брат прошел к плите и неловко стал варить себе кофе, изображая равнодушие к чужому ребенку, который хныкал на коленях у сестры. Налив в чашку пенящейся жидкости, Танасис повернулся и снова заговорил с Темис:

– Значит, ты нашла его?

Этот вопрос не нуждался в ответе, но Темис хотела по всем правилам представить Никоса.

– Да. Иди сюда, Никос. Пожелай доброго утра своему дяде Танасису.

За несколько лет в paidopoli Никос научился распознавать интонации в голосах взрослых. Сейчас было лучше подчиниться, поэтому он преодолел свое нежелание и посмотрел на мужчину, который так его ужаснул.

Танасис взирал на ребенка с неприкрытым отвращением. Никос напоминал привидение, бледный, почти лысый.

– Значит, ты новенький? – с презрением спросил Танасис. – Посмотрим, как с тобой поладит Ангелос, да?

Темис цеплялась за надежду, что Никос не поймет скрытого смысла в словах ее брата. Он общался с мальчиком как с бездомным псом, дворнягой, bastardaki. Изо всех сил стараясь сдержать ярость, она крепче сжала ладонь мальчика.

– Мы познакомимся с Ангелосом, как только он проснется, – оживленно сказала она Никосу. – Теперь уже недолго осталось.

Темис неодобрительно посмотрела на брата, который медленно помешивал кофе.

– Уверена, что они поладят, – сказала она Танасису, добавив еле слышно: – Лучше, чем некоторые.

Спустя несколько секунд в комнату зашла кирия Коралис, и напряжение моментально спало.

– Значит, это малыш Никос! – радостно воскликнула она, торопливо подходя к ребенку и рассматривая его. – Я так счастлива, что мы нашли тебя!

Никос улыбнулся, увидев искреннюю доброту, и обе женщины загородили его, словно защитной стеной.

Танасис ушел на работу, а кирия Коралис разбудила Ангелоса.

Держа Никоса за левую руку, а Ангелоса за правую, Темис поставила их друг перед другом:

– Ангелос, этот твой брат Никос. Никос, это твой брат Ангелос.

Никос понимал, что значит быть братьями или сестрами. У некоторых мальчиков в paidopoli были родные, и он завидовал этой особой связи.

Ангелос, напротив, не очень понял, что имела в виду мама, но почувствовал, что появление еще одного мальчика изменит его жизнь.

Оба смотрели друг на друга молчаливо и с подозрением.

Ангелос попытался спрятаться за матерью, и на несколько дней стих его постоянный лепет. Он не хотел даже есть.

– Что же мне делать? – в отчаянии спросила Темис у бабушки.

Но вскоре Никос придумал игру, и все изменилось. Когда Танасиса не было дома, женщины давали старшему мальчику свободу играть так, как он хотел, помня, что он привык к пространствам paidopoli. Однажды он придумал игру с тайным убежищем. Никос соорудил его из пледа и простыней, и оба мальчика скрылись в своем лагере, прихватив игрушечные машинки Ангелоса. Их приглушенные голоса и смех не стихали до самого вечера. Кирия Коралис принесла еду для пикника в их «пещеру», как назвал ее Никос. К радости обеих женщин, игра продолжилась на следующий день и после, а лагерь стал чуть ли не постоянным обиталищем детей.

С того момента мальчики стали друзьями не разлей вода.

Даже Танасис нехотя признался, что Никос отлично дополняет их семью.

– Он развлекает нашего малыша, так ведь?

Как-то вечером Темис вытирала посуду. Она с потрясением увидела, как Танасис посадил обоих мальчиков на подлокотники своего кресла. Те восторженно хихикали. Спустя несколько недель после paidopoli у Никоса отросли волосы, появились кудряшки. Теперь всякому было бы ясно, что это братья.

Танасис принялся читать им книгу. Переполненная чувствами, Темис вышла из комнаты и стала наблюдать за ними через щелку в двери.

1954