— Я думаю, что сегодня достаточно тепло и сухо, чтобы снова начать играть, — сказал Макс.

От радости Оливия даже подпрыгнула.

— Да, давай начнем прямо завтра, если не будет дождя.

— Только смотри, не переусердствуй. — Макс улыбнулся ее нетерпению.

— Постараюсь.

Когда они вошли в лес, Оливия позволила Максу повести ее за собой и очень скоро поняла, что они направляются к роднику.

На берегу Макс развернул сверток, который им дала домоправительница. В нем оказалось одеяло. Он расстелил его на земле рядом с плоским обломком скалы и помог Оливии сесть на него, и она, прислонившись к стволу дерева, посмотрела на воду.

— О, смотри, Макс. Гуси вернулись!

Макс сел рядом, положив на колени корзинку с едой.

— Да, они снова здесь.

Мимо них с гордым видом проплыла гусыня-мать с выводком крошечных гусят.

— Они, должно быть, совсем недавно вылупились.

Что за прелесть!

Но Макс не смотрел на гусят, он был полностью поглощен Оливией.

— Хочешь перекусить? Миссис Тимберфилд положила нам хлеба и сыра и бутылку вина, но забыв при этом стаканы.

— Хорошо.

Макс разложил хлеб и сыр и разлил вино.

Выпив вина, Оливия прислонилась к стволу дерева, слушала жужжание насекомых и плеск воды в ручье и чувствовала себя такой умиротворенной, как еще никогда в жизни.

— Оливия?

— Хм?

— Каким тебе видится будущее?

— Я вижу его здесь. В Англии. Со своей семьей. И все мы наконец счастливы.

Но неожиданно Оливия почувствовала себя неуверенно: ей так хотелось, чтобы Макс присутствовал в ее картине. Но смеет ли она? Ведь она не знает, каковы его планы. Все, что она знала, так это то, что он перестал предохраняться, когда они занимались любовью, и что она рискует забеременеть после каждой такой встречи.

Но мысль о том, чтобы родить ребенка от Макса, пусть даже вне брака, уже не казалась ей такой ужасной, как раньше. Если окажется, что Оливия способна родить, она с радостью будет воспитывать дочь или сына Макса. Оттого, что у него будет ребенок, она не изменится. И любовь к ней ее семьи будет такой же.

— А как насчет меня? — очень серьезно спросил Макс. — Когда ты думаешь о будущем, ты когда-нибудь думаешь обо мне?

Оливия придвинулась к нему, обняла его и, наклонившись, поцеловала в подбородок. А потом задала ему встречный вопрос:

— А ты думаешь обо мне, Макс?

Он схватил ее за подбородок и поднял ее лицо, чтобы поцеловать в губы.

Этот поцелуй не был нежным. Он был сильным, наполненным такой энергией и страстью, что они отозвались в ее теле и проникли прямо ей в сердце.

Поцелуй стал глубоким, и это уже не был просто поцелуй. Где-то подсознательно она понимала, что ее грудь обнажена, что его пальцы ласкают ее сосок, отчего ее пронзает желание, которое обосновалось у нее между ног.

Не успела Оливия сообразить, что происходит, как оказалась лежащей на спине, а он сверху и смотрит на нее своими зелеными глазами. Потом Макс спустился немного ниже и обхватил губами сосок.

— Макс, я хочу тебя.

— Вот как?

— Да, да. Пожалуйста.

Его взгляд был внимательным и серьезным.

— Когда?

— Сейчас, — простонала Оливия и, взяв его за плечи, притянула к себе.

Макс снова ее поцеловал, но немного отстранился.

— Только сейчас?

— Нет. Я хочу тебя сейчас…

Он задрал подол ее платья.

— И завтра, — продолжала она.

Макс провел пальцем по ее ноге.

— И всегда, — наконец призналась она, зажмурилась и стала ждать.

Только что Оливия призналась Максу в самом сокровенном, полностью раскрылась перед ним, дав ему возможность посмеяться над ней, сказать, что он не изменил своего мнения относительно женитьбы, что она зря рассчитывала стать герцогиней и всегда быть рядом с ним.

В глубине души Оливия все же надеялась, что сейчас он войдет в нее и они оба забудут ее слова. Что они и дальше будут жить только в настоящем и ей не придется думать и беспокоиться о своем будущем.

— Открой глаза, Оливия. — Его голос был хриплым от желания. Его ищущие пальцы нашли разрез в ее панталонах, и она выгнула спину, когда его пальцы начали гладить чувствительные складки у нее между ног.

Оливия не могла ему отказать. Она открыла глаза и увидела, что взгляд Макса проникал ей прямо в душу.

— Я люблю тебя, — тихо произнес Макс. — Я буду любить тебя вечно. Для меня нет никакой другой женщины.

За этим признанием последовало то, о чем Оливия только что мечтала. Она очень быстро кончила, а он вскоре последовал за ней, проникнув в нее так глубоко и с таким напором, что она могла лишь держать его и принимать то, что он давал ей. Но это было наслаждение. Всего несколько месяцев назад Оливия и представить себе не могла, что такое бывает.

Потом его тело содрогнулось, и она ощутила, как его плоть пульсирует внутри ее. Это был тот момент, когда мужчина становится уязвимым и полностью теряет себя в объятиях женщины. В ее объятиях.

Макс повернулся на бок, увлекая ее за собой. Везде была разбросана их одежда, но Оливия не обращала на это внимания, она обняла Макса.

Оливия была для него единственной женщиной. Единственной женщиной, которую он любил.

Она очнулась оттого, что он принялся поправлять ее платье: прикрыл грудь и опустил юбку до щиколоток. Потом натянул брюки и поправил рубашку.

— Боюсь, одежда на нас безнадежно мятая, — произнесла Оливия без всякого сожаления.

Макс усмехнулся:

— Мне бы не хотелось встретиться на рассвете со Стрэтфордом с пистолетами в руках.

— До этого не дойдет, — уверила его Оливия. — Моя сестра никогда до этого не допустит.

Он хихикнул, а потом сказал серьезно:

— Я захватил кое-что для тебя.

— Вот как?

Макс принялся шарить в корзинке с едой. Оливия наблюдала за ним с интересом и увидела, что он достал небольшую коробочку.

— Что это?

Он открыл коробку и повернул ее так, чтобы она могла увидеть содержимое. На красном бархате лежало кольцо с бриллиантом круглой формы и таких размеров, каких Оливия никогда не видела.

— Это кольцо, — зачем-то сказала она.

— Да. Оно тебе нравится?

Оливия прикоснулась к сверкающему камню.

— Это самое красивое кольцо, которое я когда-либо видела.