– Я к вам пришел с открытым сердцем, а вы меня тут отчитываете, понимаешь, как студента. Может быть хватит читать мне морали?

Кот вскакивает и почти выкрикивает в зал:

– Если вам не нравится слушать неприятные для вас вещи, тогда не приходите в демократический парламент! Выход вон там!

В зале раздаются аплодисменты. Если б они были бурными, может, Ельцин встал и ушел (такое однажды случилось в Японии). Но аплодируют только сидящие ближе к председательскому столу. Социалистическая галерка безмолвствует. И это обстоятельство подсказывает шефу, к кому следует апеллировать:

– Вам там, господа, это еще не надоело? Может хотите меня послушать?

Снова раздаются редкие аплодисменты, только теперь уже на галерке. Председательствующий, поняв, что злоупотребил своим положением, завершает «приветствие» столь же необычно, как и начал:

– Мы чувствуем себя в большей безопасности с Михаилом Горбачевым, чем с Борисом Ельциным! Вы прибыли, чтобы убедить нас в обратном? Я даю вам слово!

Ельцин встает и начинает говорить в своей обычной манере – будто зачитывает обвинительный приговор военного трибунала. Про догматизм и медлительность Горбачева. Про его зависимость от правящей партийной номенклатуры. Про буксующие в стране реформы. Про стремление России к демократии и рыночной экономике. Про то, что она, Россия, поддержит законное стремление братских народов СССР к независимости и свободе. Что Горбачеву самое время уйти в отставку, а вся полнота власти в стране должна быть передана Совету Федерации в составе руководителей союзных республик. Что он, Ельцин, намерен всемерно содействовать возвращению России в Европу, неотъемлемой частью которой она была на протяжении веков. Словом, произносит все то, чего симпатизирующие нам европейские друзья не советовали произносить в ходе этого визита, если, конечно, мы хотим, чтобы он оказался более или менее успешным.

Молоденькая социалистка, сидящая в партере, довольно визгливо выкрикивает, видимо, измучивший ее вопрос: «Чем вам мешает Горбачев?! Чем вам мешает Советский Союз?!».

– Борьба за суверенитет России и других республик нашей страны есть, прежде всего, борьба с советской тоталитарной системой и лишь после этого – с ее последним звеном в лице союзного Центра, который воспроизводит, понимаешь, традиционные, репрессивные методы управления. В старом унитарном Союзе перемены невозможны. Необходим демонтаж мощных командно-бюрократических структур!

Выступление окончено. В зале тишина. Ни аплодисментов, ни гула неодобрения. Ельцин произносит нечто отдаленно напоминающее «До свидания!» и выходит из зала. Это наш первый испеченный в Европарламенте блин, и он, как ему и положено, комом.

Но самое неприятное происходит чуть позже, на встречах с Катрин Лалюмьер и Жискар д’Эстеном. В общении с ними Ельцин делает упор на тему важности и необходимости своей встречи с президентом Миттераном. Видимо, полагает, что так до того быстрее дойдет его настойчивое пожелание. Но и этого показалось мало – все свои сегодняшние интервью, а их было около пяти, он неизменно заканчивает словами: «Нам с президентом Франции есть что сказать друг другу! Я готов к встрече. Дело за ним». В 1989 году он точно таким же способом в Америке выбивал встречу с президентом Бушем. Но не думаю, что с Миттераном это «прокатит». Скорее всего, позиция Елисейского дворца станет настолько жесткой, что нам попросту откажут, причем сделают это в чувствительной для самолюбия форме. И с последствиями для репутации.

Скорее бы все закончилось! Как угодно, но лишь бы скорее!

Уже в коридоре какой-то депутат хватает Ельцина за руку и тащит в телевизионную студию Европарламента. Такое вообще не предусматривалось программой! Что за депутат, что за телепередача?! Пытаюсь остановить шефа: «Борис Николаевич…», но со вчерашнего вечера меня для него не существует. Он уже сидит в кресле, режиссер уже скомандовал: «Камера!», и тут ко мне подходит руководитель парламентской Службы протокола и шепчет на ухо:

– Это выступление очень навредит репутации господина Ельцина.

– А в чем дело?

– Вы разве не знаете, кто сидит рядом с ним? Жан-Мари Ле Пен. Поверьте, очень одиозная фигура. Лидер французских националистов.

Поздний вечер. Готовясь к завтрашнему перелету в Париж, российская делегация отдыхает в отеле. Все мероприятия отменены. Обо мне шеф едва ли вспомнит, поэтому ужинаю с Ряшенцевым и Шапю в маленьком ресторанчике, неподалеку от Кафедрального собора. Правильнее было бы сказать – они ужинают, ибо у меня нет ни малейшего аппетита. Что называется, кусок в горло не лезет. А Фредерику еда не мешает рассказывать о первой реакции европейской прессы на наш визит. Надо признать, она довольно скверная. Ельцина не жалуют комплементами. Общая оценка – в Европарламенте ему оказан более чем холодный прием. Как написала одна из парижских вечерних газет: «Европейские депутаты вылили на демагога и популиста из России бочку ледяной воды».

…Перелет из Страсбурга в Париж занимает не многим более часа. Почти как от Москвы до Питера. Чтоб лишний раз не попасть на глаза Ельцину, сажусь в самом конце салона. Не потому, что страшусь его гнева, а потому, что если он вдруг спросит меня про Миттерана, сказать мне ему пока нечего – вопрос остается открытым. Вчера, уже поздно вечером, мне в номер позвонил Ряшенцев и сообщил тревожную новость – сегодня, то есть именно тогда, когда мы прилетим в Париж, президент Франции у себя в Елисейском дворце примет председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова. Согласится ли Миттеран в тот же самый день встретиться с еще одним советским гостем, причем крайне враждебно настроенным к первому? Большой вопрос. Но завтра нам уже надо возвращаться в Москву. Так что вырисовывается патовая ситуация – или сегодня, или никогда.

Наш дипломат, Андрей Федоров, весь полет проявляет невиданную доселе активность – готовит для шефа какие-то тексты, которые всю дорогу перепечатывает на машинке его молоденькая секретарша. Наивный человек! Уж я то знаю, что ничего из того, что он усердно формулирует и согласовывает с Бурбулисом, востребовано не будет. Пустые хлопоты. Разве только чтоб убедить шефа в своей полезности? Хотя и это, в общем-то, ни к чему – он не особо жалует излишне суетящуюся челядь.

В зале прилета аэропорта Орли Ельцина поджидает с десяток репортеров. Вопросы стандартные – о конфликте с президентом СССР и об отношении к сепаратизму советских республик. С замиранием сердца жду, что произнесет на сей раз, ибо от этого будет зависеть все дальнейшее. Похоже, шеф сделал выводы из страсбургского провала – в ответах резко снижает тон обвинений Горбачева и уже не требует его немедленной отставки:

– Я готов работать с Горбачевым! Мы вместе должны выступить против наступления правых и хаоса!

– А с какой целью вы хотите ликвидировать СССР?

– Россия ни в коей мере не выступает за прекращение существования Советского Союза. Но наш новый Союз должен быть построен снизу, усилиями самих республик. И Россия – локомотив этих реформ!