делал представление более зрелищным, но он же создавал определенные трудности в быту. По возможности, женщинам выделяли отдельное помещение для сна или хотя бы отделяли их занавеской из простыни. Баскина вспоминает, что в одной воинской части на севере ее и другую артистку поселили в теплую избу. Где спали мужчины, она не сообщает. Немногим более известно о том, как совершались интимные гигиенические процедуры, – например, как женщины ходили в туалет, мылись или справлялись с критическими днями, но все единодушно сходятся в том, что условия были тяжелые, возможность уединения почти или полностью отсутствовала. Елизавета вспоминала, как однажды на Дальнем Востоке она, в концертном платье и на каблуках, не могла отойти в поле, чтобы справить нужду, и тогда мужчины дали ей ведро, повернулись спиной и подняли шум, чтобы не смущать ее. В прифронтовой зоне отходить в сторону в поисках кустов было опасно из-за риска нарваться на мину или снайпера.

Если бытовые условия причиняли неудобства, то общение артистов с солдатами приносило в целом только положительные эмоции. Перед концертами бригады Баскиной, проходившими на севере, женщины-военнослужащие украсили клуб бумажными цветами, лентами, плакатами. Военные части соревновались между собой, кто построит лучшую сцену для артистов. Иногда в теплое время года солдаты собирали для артисток букеты цветов. Концертная бригада из Узбекистана привезла солдатам на Северный и Северо-Западный фронты редкие деликатесы со своей родины – изюм, орехи, абрикосы, чай («Красная звезда» от 16.06.1943. С. 3). Артисты часто соглашались передать родным письма от солдат, с которыми встречались на фронте. И солдаты, и артисты дорожили этими минутами радости, которые отвлекали их от трудностей, смерти и разрушения, царивших вокруг. В рассказах артистов о пережитом военном опыте повторяется один и тот же мотив – сознание, что они нужны солдатам, которое побуждало их снова и снова пускаться в путь. Об этом хорошо сказала Елизавета: «Было ужасно трудно: то застрянешь в снегу, то еще что, а однажды ночью, когда мы ехали в следующую часть, волки выли совсем рядом. Когда начинался воздушный налет, нужно было прятаться, а налеты случались очень часто, но мы все равно ехали, потому что знали – люди нас ждут».

Несмотря на кочевой образ жизни бригад, артисты иногда успевали подружиться с солдатами, порой даже завязывалась переписка. Иногда общение было хоть и недолгим, но очень значимым, как в том случае, о котором рассказала Русланова. На Западном фронте разведчик, который любил ее песни, вернулся из рейда намного позже, чем ожидалось, и тяжело раненный. Накануне Русланова пообещала ему после задания спеть еще раз. Исполняя обещание, Русланова села рядом с раненым, положила его голову себе на колени и стала тихонько напевать, пока его не забрали в операционную. Она опасалась, что он не доживет и до утра, но собрала все свое мужество. Тем не менее спустя несколько месяцев она неожиданно встретила его, когда опять приехала с концертом: разведчик вернулся в строй. За ужином он рассказал, что представлен к званию Героя Советского Союза3 [Красильщик 1987: 127–130].

3 В своем очерке «Три встречи», который пересказывает автор, Лидия Русланова создает готовый сценарий в жанре «боевых киносборников». Она описывает три встречи с солдатом-разведчиком: перед его уходом в разведку, после возвращения из разведки и три месяца спустя. Перед уходом в разведку боец говорит певице: «Очень вы мне сердце разогрели своими песнями. Сегодня иду в разведку. Натворю таких дел». В разведке он действительно натворил дел: взорвал склад с боеприпасами, вместе с несколькими товарищами вступил в неравный бой с фашистами и уложил больше половины немецких автоматчиков, сам был тяжело ранен – товарищи приносят его на шинели. Певица признается: «Я была потрясена, она казался умирающим и в то же время совсем не думал о смерти. Он по-прежнему говорил только о песнях». Русланова стала петь разведчику, «ощущая материнское чувство к этому герою», и, хотя все опасались, что он не доживет до утра, через три месяца певица встретила его на очередном концерте живым и невредимым, снова в боевом строю, и представленным к званию Героя Советского Союза. После концерта он подошел к певице: «Позвольте пожать вашу руку, товарищ Русланова, мой лучший врач». Все персонажи этого претендующего на документальность очерка анонимны и выражаются газетным языком. Один боец («у него простое, обыкновенное русское лицо – я сразу бы узнала его и через несколько лет») говорит: «Спасибо тебе, русская женщина, за песни, которые ведут нас в бой. Наши песни такие же могучие и сильные, как душа русского человека. Так переполнено сердце, что хоть гору сдвигай…» Другой боец («хмурый, молчаливый богатырь») открывает рот для того только, чтобы сказать: «Спасибо нашему правительству, что оно заботится о нас и посылает нам артистов». Сама певица свой образ Родины-матери гневной, песней

Не только солдаты рисковали своей жизнью и здоровьем на фронте. Как следует из дневников, воспоминаний и интервью, артистов тоже подстерегали опасности: минные поля, заминированные мосты, воздушные налеты, вражеские танки, угроза окружения. Это не всегда учитывается, ведь создается впечатление, что артистам везло – им, несмотря на все опасности, удавалось уцелеть и невредимыми вернуться домой. Однако они действительно рисковали и даже погибали на войне. Филиппов рассказал историю 13-й бригады во главе с Л. Лебедевым, которую ЦДРИ и ЦДКА отправили 13 сентября 1941 года из Москвы на Западный фронт в район Вязьмы. В состав бригады входило 13 человек – артисты Театра сатиры, Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, Театра имени Ленинского комсомола и цирка. Успешно выступив на фронте, бригада попала в окружение и вместе с военными из разных частей пыталась вырваться из него. Четыре участника бригады погибли, остальные были ранены. Двое из числа выживших много лет спустя рассказали об этих событиях Филиппову [Филиппов 1975: 97-108]. Похожая судьба постигла Государственный джазовый оркестр, выехавший в тот же район. Лишь несколько участников вернулись невредимыми, среди них Георгий Виноградов [Скороходов 1982: 63]. В конце августа 1941 года вместе с моряками погибли артисты и артистки Театра Балтийского флота, которые возвращались после выступлений с полуострова Ханко: морской конвой был атакован, и несколько кораблей затонуло [Орлов 1991: 68–70]. Предположительно за время войны в Ленинградской области погибло около 2000 артистов различных жанров [Филиппов 1975: 180]. На сегодняшний день нет статистических данных об общем числе погибших во время войны зовущей в бой, дополняет образом Родины-матери милующей, песней же раны исцеляющей. При этом все бойцы понимают, кому они обязаны явлением Руслановой в окопах, и даже самый молчаливый не забывает поблагодарить