Развернувшись, журналист выбежал из кабинета и бросился по лестнице вниз.

Вторник, 14 марта

За долгие годы, проведенные под крышей монастыря, брат Ангус никогда не бывал в кабинете аббата. И теперь, войдя, в изумлении остановился на пороге. С трепетом взирал он на ряды полок, уставленные книгами, на удобные кожаные кресла, компьютер, принтер и телевизор с экраном во всю стену.

Так мог бы выглядеть кабинет директора какой-нибудь международной корпорации, а не начальника двадцати трех монахов, удалившихся от мира! Все это напомнило брату Ангусу то, от чего он отказался много лет назад, приняв святые обеты. Впрочем, снова вспомнив об этом, вспомнил он и о том, что не тяготится своими потерями и не тоскует по утраченному.

Ни ревущие толпы фанатов, ни беспорядочный секс, ни наркотики не давали того мира и успокоения, что обрел он здесь, в простой жизни, всецело преданной созерцанию и молитве. В те времена мысль о смерти его страшила. Но все изменилось с тех пор, как Ангус побывал на Святой Горе и обрел там веру; а после того, как вернулся в Англию и похоронил мать, вера его только окрепла.

Не было больше ни страхов, ни тревог, ни обязанностей, кроме долга ежедневно молиться за мир. Скоро, совсем скоро тело его – пустая оболочка, лишенная души – ляжет в землю, как и тело его матери. А дух отправится в иные сферы, повинуясь своему предназначению.

– Брат Ангус, – заговорил аббат приятным баритоном, – твое молчаливое уединение было сегодня прервано. И теперь ты просишь у меня разрешения сделать телефонный звонок. Присаживайся, пожалуйста, за стол. Как видно, что-то происходит в твоей жизни?

– Да, отец Рафаэль. Кое-что происходит.

Ангус тяжело опустился на стул, благодарный за приглашение садиться; долго оставаться на ногах ему было тяжело.

– Я тоже это чувствую, брат Ангус. Сегодня утром, во время молитвы, я услышал глас Господень. Господь сказал мне, что на твои плечи легла задача, чрезвычайно важная для всех нас. Скажи, это так?

– Думаю, что так, отец Рафаэль.

Несколько мгновений оба молчали. Настоятель не требовал объяснений; он знал, что брат Ангус сам исповедается во всем, если пожелает. Если же не пожелает, пусть это остается между ним и Богом.

– Брат Ангус, моя дверь для тебя всегда открыта. Теперь же я тебя оставлю. Если захочешь поговорить, приходи ко мне в любое время. Не медли с этим, чтобы не стало слишком поздно. Ты ведь так и сделаешь?

– Так и сделаю, отец Рафаэль.

Настоятель вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Несколько секунд брат Ангус смотрел на современный беспроводной телефон. Много, много лет прошло с тех пор, как в последний раз он пользовался этим устройством! Монах развернул сложенную бумажку с номером, которую сжимал в кулаке, положил ее на стол, с трепетом поднял трубку и набрал международный номер.

Долго длилась тишина. «Быть может, номер устарел и больше не используется?» – спрашивал себя Ангус.

Наконец в трубке послышался гудок. Второй. Третий.

Затем щелчок, и донесся хриплый неприветливый голос, ответивший по-гречески.

В годы пребывания на Афоне, в монастыре Симонопетра, брат Ангус выучил греческий – настолько, что мог разговаривать с другими монахами на их родном языке.

– Здравствуйте. Меня зовут брат Ангус, я жил в вашем монастыре несколько лет назад. Мне необходимо срочно переговорить с одним из ваших насельников, американцем по имени брат Петр. Он еще с вами?

По-прежнему неприветливо, даже раздраженно собеседник ответил, что да, брат Петр по-прежнему спасается с ними, в монастыре Симонопетра, и в его обязанности входит принимать гостей.

– Я должен поговорить с ним, – повторил брат Ангус. – Это очень важно. Этого хочет Бог.

Наступило долгое молчание; затем монах на другом конце провода сказал:

– Позвоните сегодня вечером, без десяти семь, после вечерней трапезы. Я передам брату Петру, что вы звонили, и дам дозволение поговорить с вами – разумеется, если он сам этого захочет.

Брат Ангус рассыпался в благодарностях, а затем дал отбой.

Вторник, 14 марта

Сидя в номере отеля в Лидсе, в компании верного Ланселота Поупа, пастор Уэсли Венцеслав просматривал окончательную редакцию еженедельного выпуска своей видеопередачи для «Ютьюб»-канала «Церковь Уэсли Венцеслава ТВ». Перед пастором стояла в ведерке со льдом бутылка шампанского; Поуп попивал мелкими глотками односолодовый виски. На тарелке лежали остатки гамбургеров – их сегодняшний ужин.

На экране под проникновенную музыку разворачивалось красочное действо. Церковь в Лидсе, вмещающая семнадцать сотен прихожан, замерла в ожидании. Миг – и перед алтарем появился сам Венцеслав в элегантном черном костюме от Армани, черной рубашке и с белым пасторским воротничком; волосы, преждевременно окрашенные благородной сединой, аккуратно подстрижены и безукоризненно уложены. Изображение пастора, повторяемое на больших экранах у него за спиной, сменялось крупными планами паствы: люди обоих полов, всех возрастов, разных рас пели гимны, молились или просто с восторгом взирали на своего поводыря.

– И сказал Господь: не произносите имя Бога, Господа своего, всуе! И сказал Господь: любите богатство – это не грех! Верно, Первое Послание к Тимофею, глава шестая, стих десятый гласит, что сребролюбие есть корень всех зол. Но читайте внимательно, как написано! В Святом Евангелии от Марка, глава десятая, стих тридцатый, Господь обещает нам: если будем мы жертвовать на дело Господне, то Господь, не желая быть у нас в долгу, воздаст нам во сто крат более, чем мы отдали!

Наступила пауза: пастор молчал, меряя шагами пространство перед алтарем, давая слушателям время усвоить эту ценную мысль.

– Богом нам заповедан брак – святое и достойное соитие между мужчиной и его женой. Всякое иное соитие, говорит нам Бог, есть мерзость пред лицом Его!

Снова короткая пауза; снова пастор прошелся по «сцене», а затем повернулся к восторженно внимающей ему пастве. Лицо его сияло вдохновением и энергией.

– Возьмитесь за руки! – приказал он звучным голосом. – Соедините руки во имя Иисуса! Слава Господня снизойдет на нас сегодня. Хотите ли вы этого? Беритесь за руки, смелее! – И начал петь: – Аллилуйя! Аллилуйя!

Толпа, как один человек, подхватила песнопение.

– Кто хочет сегодня быть помазан Духом Святым? – вопросил Венцеслав.

Из толпы вышел вперед немолодой человек в синем костюме.

Тут же беззвучно шагнули вперед двое телохранителей Венцеслава, и один из них встал у человека за спиной.

– Твое имя? – спросил пастор.

– Брайан.

– Брайан, ты готов сегодня принять Иисуса?