Молниеносно оттянув защелку замка, Шумихин открыл дверь и высунулся в подъезд, не показывая пришельцу руку с поставленным на боевой взвод пистолетом.

– Чего тебе, слышь? – грубо спросил он заплетающимся языком.

С побитой харей глупо строить из себя английского лорда, оторванного от светской беседы с дружками-сэрами. Личина пропойцы была во всех отношениях предпочтительней. С таким никто не станет церемониться, от такого не будут ожидать подвоха.

Так и вышло.

Услышав за спиной незнакомый голос, парень оглянулся и напружинился, готовый припуститься по ступеням вниз при малейшем намеке на опасность. Но, полюбовавшись явно нетрезвым дядечкой, он тут же успокоился и повернул обратно. Более того, на верхней лестничной площадке появилась фигура его товарища, который, неопределенно ухмыляясь, двинулся вниз.

Оба парня носили головы обритыми и явились сюда с пустыми руками. Шумихин мысленно отнес их к разряду тупорылых. Такие если и напрягаются, то только на унитазе и в тренажерном зале. Не противники для вооруженного мужчины. Мясо.

– Чего надо, спрашиваю? – повторил Шумихин вопрос. По его прикидкам, ни один из парней никак не тянул на Тамариного мужа, но отпускать их просто так было бы нерасчетливо. Сначала нужно выяснить, что нужно этим лысым ублюдкам.

– Ты тут живешь, что ли? – полупрезрительно осведомился тот, который появился из укрытия.

Весь из себя такой деловой. А руки вдоль корпуса плетьми висят – в карманах куртки наверняка нет оружия. Его полуголый товарищ внушал еще меньше опасения.

– Ну? – произнес Шумихин, делая вид, что опирается на дверь для того, чтобы твердо стоять на ногах.

– Корнеплод гну, – процедил деловой. – Тебя воду учили экономить, алконавт?

– Не понял?

– Ты нашу хату в аквариум превратил, тля. Где у тебя протекает?

– У меня? – Шумихин отступил назад, выражая всем своим видом растерянность и удивление.

– Ну ты тупой, тля. – Деловой попер буром, надвигаясь на мнимого хозяина квартиры. – Вот сейчас настучу по голове, чтобы лучше соображал.

– Ему не поможет, – подключился «сосед», следуя за товарищем. – Гражданину уже стучали-стучали…

– Ничего, лишний раз не помешает… Верно я говорю, мужик?

– Да я чего? – затараторил Шумихин, пропуская незваных гостей внутрь квартиры. – Я ж ничего. Сплю себе, никого не трогаю.

Деловой, разглядев в полумраке прихожей выключатель, пощелкал клавишей и выругался:

– Так и знал, тля. Пробки полетели на хрен, трубы текут. Вот же чувырло! И зачем такие только небо коптят?

– У меня трубы горят, а не текут, – заискивающе пошутил Шумихин, дожидаясь, пока в западне окажутся оба.

– А вот мы ща их починим, – пригрозил парень, раздетый по пояс. – Соединим напрямую с прямой кишкой, чтобы мимо унитаза не гадил. Будет замкнутый цикл.

Ну вот. Теперь оба стояли в прихожей, развернувшись к Шумихину лицами. Грозные, уверенные в себе. Еще не подозревающие, что их собственные кишки сейчас перевернутся от ужаса.

– Это видите? – насмешливо поинтересовался Шумихин, демонстрируя им пистолетный ствол.

– А?

Полуголый моментально покрылся мурашками, но любоваться им в тусклом свете подъездной лампочки не было ни времени, ни желания. Захлопнув ногой дверь, Шумихин предложил:

– Ну, проходите, раз уж пришли. Будем знакомиться.

– Ты чего, мужик? – забеспокоился деловой. – Мы ж тебя не трогали. Спрячь пушку.

В темноте показалось, что он помаленьку идет на сближение.

– Стоять! – рявкнул Шумихин. – Руки! Оба!

– Да пожалуйста, пожалуйста…

Деловой послушно поднял руки над головой. Левая торчала вверх вертикально, а правая почему-то клонилась в сторону. В прихожей было слишком темно, чтобы определить наверняка, что замышляет противник, поэтому Шумихин на всякий случай прижался спиной к двери и предупредил:

– Или вы проходите в комнату, или остаетесь лежать прямо здесь с пулями в своих лысых черепушках. Я не шучу.

Молочно белеющий торс одного из парней послушно подался в глубь квартиры, туда, где сквозь окна проникал рассеянный свет ночных огней. Второй, не опуская рук, остался на месте, примирительно бормоча:

– Успокойся, мужик… Успокойся… Пошутили мы.

– Назад, – прошипел Шумихин, а полковник Шумской посоветовал ему на ухо: «Ты стреляй, капитан, вместо того чтобы разговоры разговаривать. Парень-то не испугался. Что-то, видать, задумал».

«Понял», – отреагировал Шумихин, напрягая указательный палец, продетый в скобу пистолета.

Нажать на спусковой крючок он не успел.

Невесть откуда вылетевший слиток свинца вонзился в его глазницу.

Стало совершенно не важно, светло ли вокруг или темно, обороняются ли незнакомые парни или нападают.

Обессиленно всхлипнув, Шумихин нырнул головой вперед и припечатался лицом к полу, раньше чем туда упала первая капля крови.

«Идем с нами, – предложил ему полковник Шумской, беря под руку зазывно улыбающуюся Железнянскую. – Здесь тебе больше нечего делать».

«Идем», – с готовностью откликнулся Шумихин.

Его ноги конвульсивно дернулись – раз-другой. Но он так и остался лежать на месте.

– Ступай в ванну, обмой, – распорядился Леший, протягивая напарнику окровавленную свинчатку. Капроновая бечева, снятая с его запястья, тоже пропиталась красным.

– Ты что! – отшатнулся Вервольф. – Я не могу.

– Можешь. – Леший насильно вложил ему в руки кистень, а сам завладел пистолетом убитого.

– Темно ведь. Не видать ни хрена.

– Зажги в ванной свет и прикрой за собой дверь.

– Нет. – Вервольф уронил свинцовый слиток на пол, вытер руки об ляжки и помотал головой. – Отсюда надо сваливать. Чем раньше, тем лучше.

– Что так? – поинтересовался Леший, щуря один глаз.

– Все равно этот гитарист нам бумаги уже не отдаст. Не надо было его убивать. Что-то ты слишком разошелся, Леха.

– Этот мужик здесь сам гитариста поджидал. С пушкой.

– С чего ты взял? – спросил Вервольф, тоскливо поглядывая в сторону двери.

Для того чтобы вырваться из квартиры, нужно было сначала переступить мертвое тело и разминуться в узком коридоре с приятелем. И то и другое требовало определенной решимости, которой у парня не было. Он только подумал, что оставленные на подоконнике шмотки, наверное, уже сперли, но не двинулся с места. Его била крупная дрожь.

– Свет не горит – раз, – сказал Леший, загибая палец на свободной левой руке. – На ногах покойничка грязные туфли – два…