Однако в свои покои я всё же вернулась в скверном расположении духа. Изысканное платье, сшитое местной портнихой теперь казалось тяжёлым и неудобным, ноги гудели, а голова раскалывалась от мыслей, что клубились вокруг обычных забот.

Ведь мне тоже скоро предстоит свадьба! С ума сойти! настоящая свадьба, а не торопливая церемония в загородной часовне. Теперь это казалось таким близким, что грозилось рухнуть мне на темечко и раздавить осознанием.

Когда схлынул шум вокруг свадьбы короля и герцогини Энессийской, после короткой передышки полным ходом закрутилась подготовка к следующему торжеству. Его величество настаивал, чтобы вероятный преемник сочетался браком как можно скорее! И готов был бросить на это любые усилия. Как будто женить Ренельда было для него задачей ещё более важной, чем жениться самому и привлечь на благо Короне значительные средства фамилии де Ламьер.

Ренельд по-прежнему мало отпускал меня из Марбра. Даже в свете будущей церемонии. Неудачи в поисках Собирателя и его молчание в день свадьбы короля заставляли его ещё больше волноваться за меня и за то, что тот может ударить в самый неподходящий момент.

— Может, он залёг на дно? — предположила я однажды. — Ведь ты его почти поймал. И распутал столько нитей, которые ведут к нему! Если он сейчас высунется, то подставит сам себя!

Мы прогуливались по саду в короткий миг незанятости моего жениха. Он всё чаще надолго пропадал в кабинете и требовал, чтобы его вообще никто не беспокоил. Но порой выходил — проветриться. И тогда Лабьет скакал вокруг нас, словно щенок, впервые увидевший снег.

— Всё не совсем так, Мари, — возразил Ренельд и взял мою руку в свою. Я уже перестала чураться его прикосновений, они становились чем-то совершенно мне необходимым. — Я просто думаю, что он что-то готовит. Но пока что патрули на улицах Жардина ничего не замечают. Никакой особой деятельности магов вне закона. Никаких всплесков магии или жалоб горожан.

Он покачал головой, с силой сжимая мою ладонь.

— Однажды он всё равно объявится — и тогда ты будешь готов.

— Надеюсь, — месье уставший дознаватель криво усмехнулся.

И с той прогулки до самой нашей свадьбы я видела его едва ли пару раз.

Наверное, поэтому с самого утра встала с совершенно особенным предвкушением, граничащим с неверием. Неужели этот день настал?

Даже когда мне помогали надевать свадебное платье, всё это больше напоминало какой-то странный, удивительный сон. Вокруг суетился портной, проверяя, чтобы всё село, как нужно, хоть мы убеждались в этом, кажется, уже сотню раз. Ивлина руководила служанками, которые больше толпились и галдели, чем помогали. В мои покои набились даже девицы из знатных семей, что были приглашены на свадьбу. Лишь некоторых я знала в лицо. Зато им, похоже, было очень любопытно.

Они наперебой восхищались, нахваливали, поздравляли — а у меня в голове стоял какой-то удивительный хрустальный звон. Я не верила и в то же время волновалась. Кто бы полтора месяца назад мог бы сказать, что всё обернётся именно этим!

Но вот наконец все складки платья были расправлены, фата, что должна закрывать мне лицо  — подготовлена. А завершающим штрихом моего свадебного образа стало обхватывающее шею ожерелье из жемчуга и неизменных вайлетов, которое мне доставили только вчера. “Особый заказ его светлости”, — говорилось в записке.

Но лучше бы его светлость посетил меня сам! Да хотя бы накануне.

Наконец, разогнав назойливых девиц, в комнату вошёл отец. Оглядел меня издалека и вздохнул, растягивая губы во взволнованной улыбке.

— Я помню тебя в первую свадьбу. С Эдгаром д’Амраном, — проговорил он, подходя ближе. — Ты была такой напуганной девчонкой, которая, кажется, совсем не понимала, что происходит.

Да я и сейчас не понимала, если уж на чистоту. Как меня угораздило, каким таким замысловатым финтом сложилась судьба, что свела меня с Ренельдом де Ламьером? Самым непостижимым мужчиной, которого только можно было себе представить.

— Мне было шестнадцать лет, пап, — я повернулась к нему — и он замер, восхищённо меня разглядывая.

— Да, теперь ты совсем другая, — он провёл ладонью по моим волосам. — Уверенная в себе, потрясающая женщина.

Ну, не женщина, допустим. И этот вопрос мне ещё предстояло обсудить с моим будущим мужем. Я даже и не знала пока, с какой стороны можно зайти к такому странному разговору.

— Сейчас мне кажется, что я всегда была такой.

— Ты и была, — согласился отец. — Просто понадобилось время, чтобы это проявилось. Ренельду де Ламьеру очень повезло.

— Это как сказать, — я коротко рассмеялась. — Столько хлопот.

— Только ради твоей безопасности! И за это я буду ему благодарен всю жизнь, — отец подал мне руку. — Идём? Нам пора выезжать в храм. Мне сказали, герцог уже отбыл туда.

Даже удивительно, что он не забыл. Но, наверное, нашлось немало людей, кто был рад напомнить ему, что сегодня не мешало бы жениться.

И грустно, и смешно.

Отец проводил меня в украшенную цветами карету. Белоснежные плюмажи на головах запряжённых в неё лошадей слепили глаза. Даже слуги сегодня, кажется, приоделись так торжественно, что стали похожи на господ.

Гости, которые должны были выезжать следом за невестой, так и толпились кругом, выглядывая из-за плеч друг друга. Иви махнула мне рукой издалека. Я кивнула ей и села в экипаж.

Стало тихо и сумрачно, но лишь до тех пор, пока карета не выехала с затенённого двора Марбра на центральную улицу Жардина. Тут тоже собралось немало зевак. Кажется, люди даже побросали некоторые свои дела, чтобы взглянуть, как мимо проезжает карета невесты герцога Энессийского. Слышала, это считается хорошей приметой: увидеть молодую хоть мельком. Скоро следом за нами подтянулся и гостевой кортеж — стало совсем шумно. Грохот колёс, копыт по мостовой и голоса горожан слились в один нестихающий гвалт.

Отец, сидя напротив, смотрел внимательно и встревоженно, будто ощущал всю жгучую смесь чувств, что наполняла моё сердце сейчас. А больше всего меня волновала неизвестность. Ведь нам с Ренельдом столько придётся сделать, во стольком разобраться, чтобы всё это не было напрасным.

Но вот наконец дорога до храма завершилась. Карета проехала по площади и остановилась у высокого крыльца, где в предыдущий раз я была, кажется, совсем недавно. Да и то — гостем. Едва видя сквозь вуаль, куда ступаю, я опёрлась на руку отца и тут же задрала голову к главному пику храма. В каждом храме их число совпадало с числом всех известных Первородных.

Внутри тихо играла музыка, гости медленно стекались внутрь, а я ещё некоторое время ждала в отдельной комнатке для невесты — пока все будут готовы встречать меня.

Кто вообще придумал эту проклятую комнату? Какой-то злодей, не иначе! Потому что, оставшись в одиночестве, я успела обдумать половину своей жизни. А подробнее всего — ту часть, что накрепко связывала меня с Ренельдом де Ламьером. И которая дальше сулила мне нечто совершенно загадочное.