Но наконец меня позвала служительница — и я на предательски ватных ногах прошла за ней к двери своего временного убежища. До слуха едва различимо доносился гомон гостей. Но когда музыка заиграла чуть громче, они смолкли.

Стараясь не выпустить из груди бешено подпрыгивающее сердце, я прошла в распахнувшуюся арку — и по моему лицу заскользили разноцветные пятна света, падающего в мозаичные витражи.

Грех Первородных! Я словно шла на первое в жизни свидание. Ну и что, что никогда не ходила. Сейчас мне представлялось, что ощущения в этот миг должны быть примерно такими.

Мягкий ковёр под ногами напоминал высокую траву, через которую сложно продраться. Десятки любопытствующих взглядов упирались в меня со всех сторон. Проклятье! Кто все эти люди? Кажется, знакомых лиц среди них совсем немного! Как будто не я своими руками составляла список приглашённых. Но вот стоящий у алтаря Ренельд повернулся ко мне — и всё вокруг исчезло.

Разве можно быть настолько красивым? Или это храмовая атмосфера, музыка и особый свет всё меняют, превращая в удивительную, почти сказочную картинку? Я сильнее сжала в руке букет. О, у меня же есть букет, за который можно держаться!

А этот серо-голубой фрак, жемчужный жилет и заколотый серебристой брошью шейный платок так поразительно идут Ренельду. Светлые брюки интригующе обрисовывают длинные крепкие ноги. Он сильный и в то же время не тяжеловесный — гармоничный во всём — просто невозможно отвести взгляд.

Месье дознаватель смотрел прямо на меня, и чем ближе я подходила, тем заметнее его губы растягивались в улыбке. Лабьет сидел чуть позади него, словно шафер — и тоже во все глаза наблюдал, как я иду к ним, едва чуя собственные ноги.

Проходя мимо, я кивнула Ивену и Виолене, что сидели со стороны жениха на особых местах. Ещё две ступени вверх — и остановилась напротив герцога, стараясь унять взволнованное дыхание.

Музыка стала чуть тише, перестали шуршать одеждой взбудораженные моим появление гости. Я успела окинуть взглядом первые ряды со своей стороны: кажется, все были здесь. Даже Оли приехала, хоть я особо и не рассчитывала на это после того, что она устроила в день нашей с Ренельдом помолвки. Но и не пригласить её не могла.

— С благословения Первородных, начнём, — торжественно проговорил служитель, воздев глаза к высокому своду храма.

Ренельд шагнул ко мне ближе и взял меня за руку.

— Ты просто потрясающе красива, Мари, — проговорил он тихо, слегка наклонившись к моему плечу. — И я скучал. Очень.

— Тс-с! — одёрнула я его, едва сдерживая дурацкую улыбку, от которой дрожали губы.

Ренельд тихо хмыкнул и состроил самый серьёзный вид.

Я украдкой глянула в его профиль, едва слыша собственные мысли от того, как громко заколотилось сердце. Скучал он, надо же! Разве можно сейчас говорить мне такие вещи! Когда я пытаюсь сосредоточиться на речи стоящего перед нами служителя.

А тот рассказывал, между прочим, весьма познавательную легенду о Первородных. О том, как они жили на земле многие сотни лет — и были высшими существами. В них заключалась вся магия мира, им всё было подвластно. Но пришло время уходить — и они засеяли благодатную почву семенами, из которых появились люди. А там, где прошли они свой последний путь, остались самые сильные источники магии. Их и теперь называют Следами Первородных. Они постоянно перемещаются, чтобы одарить силой всех. И никому не удавалось ещё их отыскать.

— Волей Первородных, что свели  воедино две жизни и две судьбы, я счастлив сегодня стать их голосом и глазами, — тон служителя стал строже, загромыхал, будто грозовой раскат, над головами гостей. — И если кто-то среди вас знает причину, почему жених и невеста не могут быть вместе, пусть говорит сейчас или не говорит никогда!

Гости молчали, осторожно переглядываясь, и казалось, что они даже шевельнуться опасаются, чтобы, не дай Первородные, никто не решил, будто они против. И в этот самый миг на голову нарушителю церемонии упадёт свод храма.

Я невольно перевела взгляд на Оли, надеясь, что из-за фаты она этого не увидит. Но сестра сидела совершенно спокойно, сложив руки на коленях, только озиралась с любопытством. Король хмуро наблюдал за тем, что происходит вокруг — и его явно что-то беспокоило. Виолена вдруг протянула руку в сторону и накрыла его ладонь своей, словно бы успокаивая: всё хорошо.

Всё это длилось какой-то короткий миг — но каждый в храме успел выдохнуть, убеждаясь, что не нашлось готовых возразить безумцев.

Служитель окинул всех безмятежным взглядом и развёл руками:

— Что ж...

Но едва он шевельнул губами, чтобы продолжить, как за спиной оглушительно грохнула дверь. Между рядами гостевых скамей пронеслись глухие шаги. Я медленно обернулась, чувствуя, как начинает кружиться голова. Кажется, моё волнение достигло такой силы, что тело уже не способно было с ним справиться.

Ксавье де Ламьер широким и нарочито твёрдым шагом приближался к нам. Смотрел вперёд, словно боялся потерять какой-то ориентир. А за ним, придерживая оружие у бедра, спешил один из стражников, что сторожили ворота храма снаружи.

И только теперь я поняла, что младшего брата Ренельда, оказывается, не было на положенном ему месте — подле матери и короля. Как я могла не заметить? И неужели именно сейчас он всерьёз решил возразить против нашего с Ренельдом брака?

— Как ты смеешь нарушать церемонию! — вдруг резко грянул король. — Ты опоздал...

Но Ксавье лишь перевёл на него мутноватый, не совсем сознательный взгляд. Остановился напротив и резковато поклонился.

— Ваше величество! Ваша светлость! Простите, — затем повернулся к хмуро глядящего на него Ренельду. — Рен… Похоже, в городе сработало сразу несколько магловушек, — сглотнул и прикрыл глаза.

— Что?! — лицо герцога страшно побелело.

Он с такой силой сжал мою руку, что я едва не подпрыгнула.

Лабьет тут же сорвался с места и подбежал ближе, подозрительно обнюхал маркиза — и тот опустил на него взгляд. Кажется, в нём вдруг что-то надломилось. Он пошатнулся и начал валиться вперёд — прямо на брата. Тот подхватил его и не позволил грянуться на пол со всего своего веса. Ксавье, кажется, вовсе не способен был держаться на ногах.

— Ты попал в ловушку? — Ренельд склонился к лицу маркиза, плавно опустив его на ковёр. — Ну?!

Его величество встал, наверное, собираясь вмешаться, но Виолена вперёд него бросилась к сыну. Даже шинакорн посторонился, пропуская её.

— Ксавье… — едва не простонала она, провела ладонью по его волосам. — Рени, сделай что-нибудь.

— Подать к воротам повозку! Быстро! — распорядился тот.

И тут младший всё же открыл глаза. Но отчего-то посмотрел не на брата, а на меня.

— У меня словно голова отвалилась, — простонал тихо. — Проклятье… Не знаю, как я вообще сел в седло.