— Не понять. Ше… что есть?

— Я говорю о твоей спине.

Ира невольно дёрнулась, обхватив себя руками, и сглотнула.

— Я… хотеть мой дом. Бегать. Хотеть бегать. Поймать. И ещё я видеть мужчина. Вот столько наказать, — она показала три пальца. — Он драка быть и портить лекарство. Я и он лето, осень, зима наказать. Больше не быть наказать и обижать.

— То есть, пока пленные работают и выполняют приказы, их не мучают, я правильно понял? — уточнил король.

— Да. Только холодно быть. Одежда мало. Еда есть. Хватать. Только она… Один день — одна еда. Другой день — еда как вчера. Все дни еда как вчера.

— А женщины? Наши женщины?

— Я понять. Мужчины дайна-ви не трогать женщины люди. Женщина эйуна не трогать. Там быть одна женщина с мужчина. Мужчина пленных быть тоже.

— То есть единственное, для чего им нужны пленные, — это работа?

— Да. Но я не быть на другой место дайна-ви. Только где работа быть. Много-много не знать.

— Что же такого ценного они там добывают? — пробормотал король, но Ира всё равно расслышала. Ей стало не по себе. Варин Раслинг сохранял спокойное выражение лица, но она готова была руку заложить, что сейчас, имея на руках даже её скудный на подробности рассказ, мысленно выжимает из него всё полезное, стараясь найти средство борьбы с неугодными соседями. Скорее всего, каждое слово, сказанное ею, потом переберут советники или кто у них тут за разведку.

— Я был безмерно удивлён, узнав, что ты сегодня среди нас не в результате удачного побега. Тебя отпустили, — сказал тану, не столько спрашивая, сколько утверждая.

В зале послышался угрожающий ропот, перемежавшийся с откровенным неверием.

— Да, это есть.

— Расскажи.

Ира прикрыла глаза. Зачем её снова заставляют проходить через это? Неужели мало того, что они передали друг другу за закрытыми дверями? Ведь ясно же, что её история уже известна тану настолько, насколько успели доложить. Какой смысл в этом показательном допросе? Что ж… Если ему что непонятно, спросит, а она… она сократит историю по максимуму.

— Я отпустить. Я спасать жизнь мальчик дайна-ви. Мальчик помочь Ира не быть грустный на работа. Учить Ира слова, помогать. И быть один дайна-ви. Главный быть место, где работа. Там быть беда и — крыша падать. Много камни. Ира испугаться. Все уйти, он идти за я, и он ноги попасть камни. Мы быть под земля долго-долго. Без вода, еда. Он не мочь ходить. Трудно быть. Совсем-совсем умереть. Солдаты спасать и лечить. Дайна-ви главный вести Ира с болото. Сказать спасибо я помогать он и мальчик.

— Вы так спокойно говорите о том, что спасли жизнь двум рабовладельцам. Но разве вы не должны их ненавидеть после того, что они с вами сделали? — спросил тану.

Ира вскинулась нахмурившись.

— Ринни-то — ребёнок! Дитя! Мальчик! Лэтте-ри не вернуться Ира — Ира погибнуть. Бояться, где есть мало место. Я не мочь биться в такой за жизнь одна! Лэтте-ри помочь Ира — Ира помочь Лэтте-ри. Он вернуться. Он мочь не ходить. Люди я не помогать. Эйуна я не помогать.

Минутная тишина.

— Святость жизни. Я не раз видел, как сердце женщины ломалось при виде страдающего ребёнка, к какому бы народу он ни принадлежал. И пережитая на пороге Той стороны беда… Да, это я могу понять, — сказал тану. — А правда, что вы до попадания на Болото никогда не видели эйуна?

Странно, что Кальтаэн употребил именно это слово. В языке, который она учила, для обозначения дайна-ви и эйуна были разные слова, и до сих пор она была уверена, что это чёткое разграничение на два народа. А сейчас тану говорит «эйуна» имея в виду «дайна-ви». Он считает их частью целого? Ведь если бы не внешний облик, цвет кожи, то похожи они очень сильно. Или он говорит о единственной встреченной ею на болоте женщине из его народа и рабовладельцы его сейчас не интересуют? Ох уж эти тонкости языка… Но в любом случае ответ будет один и тот же:

— Нет. Моя страна люди жить. Эйуна… Мы знать, что это такое есть. История для дети. Эм… Сказка. Наши дети знать сказка и думать, эйуна быть сказка.

При этих словах король Варин слегка опустил голову и прикрыл рот ладонью, пряча улыбку. Потом посмотрел на ошарашенного этим заявлением тану. Не каждый день узнаёшь, что ты вымысел и игра воображения. Однако тот быстро сориентировался и, чуть улыбнувшись, спросил:

— И что говорится в ваших сказках и легендах о моём народе?

— Много разный сказка есть. Большой и длинный. Эйуна есть самый красивый. Они есть хороший воины. Эйуна петь, как люди не мочь. Эйуна всегда быть рядом с добро. Защищать. Эйуна всегда биться за добро и… свет.

Чтобы описать выражение лица тану, она долго перебирала образы в уме и, в конце концов, остановилась на таком сравнении: представим себе девушку. Пионерку-комсомолку, из самого сердца СССР, которая попала в наши дни и накинулась с вопросами на первого встречного: «Ну что? У вас уже построили коммунизм? Колонизировали Марс? У нашей страны космическая эра, триумф советской науки и прекрасное далёко уже настало?». Вот тану выглядел как человек, заваленный подобными неудобными вопросами. Странная смесь трудноописуемых чувств, в основе которых стыд за окружающую действительность. Да, они хорошие воины несравненной красоты и поют, ой, мама, как поют! Но вот борцы за добро и справедливость… Они обычные существа, войны у них случаются, спокойно присутствуют на казнях, подобной недавней, и даже если имеют свой непонятный людям менталитет, на святых заступников никак не тянут.

Тану прокашлялся.

— Все ваши легенды такие?

— Эйуна есть такие, и может, мало-мало — другой. — Ну не могла же она помнить наизусть все верования своей планеты, касающиеся ушастых! Может, где и встречались фэнтези про эльфов-предателей, воров и убийц, но в большинстве историй это чистые и светлые существа. Создания, которые честь впитывают с молоком матери. Вроде даже родственнички с феями. Да кто упомнит всех деталей?

Тану переглянулся с королём, жестом призывая того продолжить разговор. Варин задумчиво оглядел собеседницу и задал вопрос, который сразу заставил её подобраться:

— Однако, несмотря на то, что вы сейчас видите перед собой живую легенду ваших сказаний, скорее всего, вы не передумали возвращаться домой. Вы, помнится, хотели попросить меня о чём-то.

— Да! Да, ваше величество!

— В чём состоит ваше желание?

— Я падать Рахидэтель колдовать. Я не знать, где есть моя дом. Дэкин Равил говорить,