уверен, что стать этаким доктором Хаусом, цинично и взвешенно расставляющим диагнозы, а потом эффектно и эффективно всем помогающим, будет как два пальца об асфальт. Утешался этим амплуа, в который раз сожалея о своем поганом, прямом, едком – в отца – характере. А теперь вот казалось, что характера нет вообще, ни хаусовского, никакого. Каталка грохотала все ближе. По лестнице и холлу Кирилл почти побежал, под дождь выскочил как черт из табакерки. И закричал. Во дворе было несколько скорых, водители, врачи. Никто не повернулся. Тут было можно; не то чтобы принято, но можно. Танцевать, когда кто-то шел на поправку, кричать, когда умирал.

На улице – мокрой змее, уползающей к серому морю, – он остановился отдышаться, но тут же снова ускорил шаг. Впереди темнела знакомая высокая фигура, без куртки и зонта. Рей уходил быстро, опустив голову; его длинные волосы развевались на ветру как-то даже киношно – полный сюр на фоне серости и смерти. Кирилл догнал его и осторожно тронул за плечо. Почему-то сейчас он очень боялся услышать пару злых слов и столкнуться с выразительным взглядом, который про себя так и звал по-гопнически: «Че зыришь?» Но Рей развернулся плавно, посмотрел устало и ничего не сказал.

– Вы домой? – Пришлось заговорить самому. – А почему без мотоцикла?

Вот чушь. У Рея действительно был отличный байк, но он жил не так далеко и часто ходил пешком. Кирилл просто не знал, как завязать разговор и как убежать подальше от «Мне очень жаль, что мы ее потеряли». Такое Флэйшар не переносил.

– Мне лучше не управлять сейчас транспортом, – наконец ответил Рей и откинул со лба прядь. Кирилл уловил легкий запах алкоголя. Видно, что-то отразилось на лице, потому что тонкие губы доктора недовольно поджались. – Успокоительное. Вам бы тоже посоветовал принять и не играть в морализаторство. Поспать немного. Еще работать.

– Это ваше дело, – спешно отозвался Кирилл, – как… успокаиваться.

Он почувствовал себя неловко, но Рей, кажется, тоже жалел, что огрызнулся. Он вдруг кивнул, слегка потрепал Кирилла по плечу и прибавил намного мягче:

– Или хотя бы пройдитесь, к морю, например. Голову проветрите. Ваша подруга, ну вы сами знаете, каждую ночь плавает голой. Говорит, помогает очиститься.

Кирилл растерялся: он вообще-то не знал. А вода, с тех пор как испоганилась погода, была ледяной, море постоянно штормило, напоминало неаппетитное грязное хрючево, которое кто-то раз за разом взбалтывает. Марти плавает там? Да еще и… Ох.

– Я ее убью, – пробормотал он, но Рей, оказывается, успел пойти дальше. Ноги сами понесли следом, черт знает зачем.

Некоторое время они шли молча: все ближе к пляжу, все лучше застройка. Городская свалка превращалась в туристический рай, но рай был мертв: ни души, даже ни одной подсвеченной витрины. L. беспробудно спал. Целовать и будить его было некому.

– Пожалуй… – снова раздался вдруг тихий голос Рея, – мне пора извиниться перед вами обоими, Кирилл. Вы очень сильные и много делаете. Спасибо вам.

Крыс только дернул плечом, мол «Окей, нет проблем». Торжества, радости, даже удовлетворения или облегчения – ничего не пришло. Он ненавидел такие разговоры. Он видел перед собой дешевое колечко из голубой пластмассы. А еще он почему-то в очередной раз подумал о раздражающем «вы». С этим странным французским доктором он вообще ощущал себя младше лет на десять. Хотя уже знал, что они почти ровесники.

– Правда, – продолжил Рей. – Я держался омерзительно с вами. Так не ведут себя с людьми, которые хотят помочь.

Кирилл мирно фыркнул, продолжая украдкой разглядывать его.

– Все мы иногда бываем заносчивым говном.

Явно перегнул: Рей глянул удивленно, нахмурился.

– А у вас, похоже, проблемы с границами…

Это такое «Не хами», в духе Его Чести. Кирилл понял, но только пошел в наступление, приняв ту же манеру, в которой когда-то знакомился с Марти.

– Границы меня никогда не сдерживали. И мне кажется, от них мало что остается, когда люди умирают… – Хаус прорвался. Губы скривились в усмешке. – Те, у кого хватает сил на ханжество из-за херни, пока вокруг ад, видимо, маловато работают.

И куда только его несло? Будто решил разом выплеснуть все, что накопилось. У Рея хрустнули кулаки, сильнее сдвинулись брови. Кирилл сам бы себе въебал за такое, и не раз. Но в следующую секунду Флэйшар вдруг хмыкнул, улыбнулся и, смотря исподлобья, просто уточнил:

– Вы нарываетесь? Чтобы я вписал вам по зубам? Хотите проверить, возможно ли это? Зря. – Он вздохнул. – Потому что вы вполне правы.

Кирилл так удивился этой прямоте, что даже не нашелся с ответом. Опять вспомнил: примерно так же ловко его раскусила Марти, насчет «Ветра в ивах». Вспомнил он и кое-что еще – разговор о ненавистной сцене, в которой столкнулись два крыса: Странник и Сухопутный. И чем все кончилось из-за того, что рядом терся Крот. Но тут Крота не было.

– Насчет заносчивого говна? – прищурился он, и Рей его все же стукнул – по-дружески, кулаком в плечо, но довольно сильно.

– Насчет него тоже, – он вздохнул. – Наверное, это все окружение. В нашем байк-клубе люди ломились через границы друг друга как стада слонов. А мне это никогда не нравилось, ну и… – он махнул рукой, – ладно. Во всех нас иногда оживают подростки, в ком-то бешеные, в ком-то вредные. А вам с подругой я правда очень рад.

Кирилл усмехнулся. Насчет внутренних подростков он ведь знал и сам. Может, его собственный опять разбушевался?

Они подошли к узенькой дороге, свет горел зеленый. Рей первым шагнул с тротуара на зебру, но тут из-за угла раздался оглушительный рев. Серый джип – как Кирилл успел заметить, с русскими номерами – несся на бешеной скорости, рычал, и было непонятно, как он вообще втиснулся между домами. Они словно прогнулись, уступая дорогу. Шарахнулись и даже задрожали. Конечно, это были галлюцинации от недосыпа. А недосып Рея явно мешал ему осознавать, что перед ним джип, а не котенок.

– Осторожнее! – Крыс схватил его за ворот, дернул назад. Машина летела так, будто водитель никого не замечал; лилово-алый колкий свет ударил в глаза и заставил потерять равновесие. Лужа у дороги оказалась омерзительно холодной. На зубах заскрипела грязь, смешалась с кровью из разбитой губы. – ПИДОР!

Машина скрылась. Крыс сплюнул, обтер лицо, обеспокоенно глянул на Рея, но тот вроде был в порядке, только грустно рассматривал свою уже не белую футболку.

– Ваши соотечественники – все-таки самые сумасшедшие водители на свете…

Он тоже вытер лоб, отлепил от скул мокрые пряди. Снова дернуло сюрреалистичное удивление: по-прежнему красивый. Как те актеры, которым весь фильм